– Я не смог. – Дэниел сделал большой глоток. – У меня не хватило мужества. Я уже совсем близко подошел к тому, чтобы сказать, но не смог найти правильных слов и кончил тем, что выпалил совершеннейшую глупость.
– Опять.
– Опять. – Дэниел тяжело вздохнул. – Я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь прежде так по-дурацки вел себя с женщиной, а ты? Если только изрядная порция спиртного в конце концов не затуманила мою память, то мне кажется, что я всегда умел вести себя с женщинами, верно? Был сообразительным, галантным и остроумным, не прилагая к этому особых усилий, должен заметить. Могу сказать, самое смешное в том, что я всегда нравился женщинам. Так ведь? А теперь я…
– Сбитое с толку, запутавшееся жалкое подобие мужчины? – любезно подсказал Уоррен.
– Это она меня таким сделала. – Дэниел глубже втиснулся в кресло. – Еще тогда, когда я принимал ее за Сару Палмер, я думал, не околдовала ли она меня. Теперь я в этом уверен. Она превратила меня в идиота.
– Не стоит преувеличивать, – заметил Уоррен.
– Я не преувеличиваю. Я был любезным и уверенным в себе, когда дело касалось прекрасного пола. Да, ты прав, – его голос прозвучал весьма уныло, – она превратила меня в жалкое подобие мужчины.
Уоррен рассмеялся.
– Это не смешно.
– Очень смешно. Держу пари, когда-нибудь ты тоже над этим посмеешься.
Дэниел недовольно засопел.
– А в ответ на твои вопросы могу сказать: нет, ты никогда не был неуклюжим в обращении с женщинами, ты всегда умел себя вести с женщинами, бесспорно, нравился женщинам.
– Именно так думал и я, – с негодованием отозвался Дэниел. – Виновата Корделия, все дело в ней. Нет, Уоррен, она не такая, как остальные женщины.
Уоррен едва сдержал смех.
– Она покорила мое сердце, которое никогда не должно было покоряться, а потом вытянула из меня признание.
– В результате оставила нам мужчину, которого мы сегодня видим.
– Околдованного, – Дэниел с отвращением покачал головой, – проклятого.
– Успокойся, еще не все потеряно. – Уоррен говорил серьезным тоном, которому Дэниел не верил; старого друга просто чрезвычайно забавляла вся эта история. – А теперь рассказывай, что произошло. Я полагал, основная цель этого бала – получить возможность открыть ей всю правду.
– Нет, основная цель этого вечера – постараться завоевать ее симпатию.
– Понимаю. – Уоррен помолчал. – И тебе удалось?
– Думаю, да. В определенной степени. По-видимому, я нравлюсь ей как я, но…
– Но?
– Но. – Дэниел покачал головой. – Она отреагировала совсем не так, как я ожидал, когда я сказал ей, что ты… что я… то есть Уоррен, женат.
– Что ты сказал ей? – Уоррен резко выпрямился в кресле. – Ты сказал ей, что я женат?
– Не ты, а я, выдающий себя за тебя. Это совершенно другое дело, – фыркнул Дэниел. – Я сказал ей, что Уоррен женат…
– Уоррен – это я!
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Она считает, что я это ты, и поэтому теперь думает, что женат я. – Дэниел помолчал. – И имею детей.
– Боже мой… – простонал Уоррен. – И сколько же детей?
– Несчетное количество.
– Ты понимаешь, что таким образом только глубже роешь себе яму? – Уоррен в упор посмотрел на друга.
– Вероятно, ты прав. – Дэниел снова покачал головой. – Я думал, она его возненавидит или по крайней мере расстроится, когда я сказал, что ее любовник…
– Ее – кто? – в изумлении переспросил Уоррен. – Под словом «любовник» ты подразумеваешь именно то, что я думаю?
– Возможно, я забыл упомянуть об этой стороне дела, – поморщился Дэниел.
– Это весьма важная сторона, – огрызнулся Уоррен. – Ты соблазнил девушку?
– Абсолютно уверен, что нет, – возмущенно ответил Дэниел. – Если быть точным, это она соблазнила меня. Она вела себя очень… очень обольстительно. И настойчиво. Эта женщина не приняла бы «нет» в качестве ответа. Признаюсь, на самом деле я никогда не говорил «нет».
– А тебе не пришло в голову, что это весьма странно?
– Ничего подобного. Я никогда бы не сказал «нет» в подобной ситуации…
– Не с твоей стороны, а с ее. Ее обольстительное поведение, ее настойчивость не удивили тебя? – Уоррен скептически смотрел на Дэниела. – Хорошо воспитанная молодая женщина – добродетельная, по всеобщим отзывам, молодая женщина – ведет себя обольстительно и настойчиво. И это не показалось тебе странным?
– Она была очень искусна и охвачена страстью. Я знаю, и я тоже, – добавил Дэниел.
– Продолжай. – Уоррен испустил протяжный страдальческий вздох.
– Я думал, что, когда я сообщу ей, что ее Уоррен женат, ее чувства к нему…
– К тебе.
– Ко мне как к тебе – но это не так уж важно – остынут. – Дэниел просалютовал стаканом другу. – Она ведь призналась в любви к нему – ко мне – и готова пожертвовать всем ради него – ради меня то есть. – Он вздохнул. – Но ее, очевидно, совершенно не волнует его семейное положение.
– Вот как? – задумчиво протянул Уоррен. – Это странно. Любой предположил бы, что женщина, оказавшаяся в ее ситуации, будет подавлена известием, что мужчина, которого она любит, так обманул ее.
– Любой, – согласился Дэниел.
– Если только…
– Что?
– Нет, ничего. – Уоррен нахмурился. – Совершенно невероятно…
– Что невероятно?
– Хотя она определенно достаточно умна, – сказал Уоррен больше себе, чем Дэниелу.
– Достаточно умна для чего? – Дэниел пристально посмотрел на друга.
– Это было бы очень, очень забавно.
– Что было бы забавно?
– Нет, великолепно, просто великолепно.
– Что великолепно? – Дэниел ничего не мог понять.
– Если хорошенько задуматься над этим…
– Над чем задуматься?
– Как ты думаешь, Дэниел, почему известие о том, что ее любовник женат, ее не расстроило?
– Не знаю. – Дэниел запустил руку в волосы. – Потому что у нее сомнительные моральные принципы?
– Неужели ты в это веришь после того, как столько времени провел с ней – не важно под каким именем?
Дэниел на мгновение задумался.
– Она несколько развращена. Но нет. – Несмотря на одну совершенно волшебную ночь. – Нет, я не думаю, что она хоть в малейшей степени аморальна. Она разделила постель с мужчиной, которого любит; я не могу винить ее за это.
– Разумеется, не можешь, потому что ты и есть этот самый мужчина. И все же можно было бы ожидать, что откровение такого рода должно произвести вполне определенный эффект. – Уоррен в задумчивости смотрел на друга. – Конечно, если только она уже не знала, что мужчина, которого она любит, вовсе не женат, если ей это не было известно еще до того, как она легла с ним в постель.
– Но как она могла об этом узнать? Знаешь, – усмехнулся Дэниел, – я великолепно изображал тебя.
– Нисколько не сомневаюсь, – отозвался Уоррен. – Однако ты пусть и случайно, но все же натолкнулся на правду. А ты уверен, что с ней не произошло того же самого?
– Конечно, уверен. Она никак не могла знать этого в тот вечер и все время повторяла и повторяла, как ей нравится имя Уоррен в отличие от имени Дэниел. Уоррен, Уоррен, Уоррен. – Дэниел с отвращением покачал головой.
– Как будто она пыталась… не знаю, вложить в это какой-то особый смысл, что ли?
– Совершенно верно. Могу сказать тебе, что при этом она казалась просто отвратительной. Тебе известно, что имя Уоррен означает «верный»…
– Вполне подходит, – усмехнулся Уоррен.
– …а «Дэниел» означает…
– «И если он брался судить, то никто не ждал пощады».
– «Гнев Божий», – пробормотал Дэниел. – Но не могла же она знать правду?
– Что?
– «Дэниел» означает «Бог мне судья», – протянул Дэниел. Сам он все знал, так почему невероятно, что ей тоже все известно? – Но она упорно повторяла «гнев Божий».
– Или «гнев Корделии»?
– И она цитировала Шекспира! – Дэниел ошарашенно смотрел на Уоррена.
– Женская хитрость.
– Ты не понимаешь. Во всех цитатах говорилось о честности или об обмане. – Дэниел прищурился. – Значит, она все знала, так?
