— Ты тоже одна из наших? Трудно в это поверить. Мне кажется, что я тебя знаю.
— Нет, я из Флоренции, — сказала Фьора, — а сюда меня привезли силой. Я хочу вернуться домой.
— Силой? Ты действительно красивая девушка, — понимающе кивнул нищий, — а ты знаешь дорогу на Флоренцию?
— Нет. Но думаю, что найду.
— Надо выйти через ворота Дель-Пололо, — махнул в темноту рукой нищий. — Ну, раз уж ты разбудила меня, то я провожу тебя. У тебя нет чего-нибудь для меня на память, мне было бы приятно? А ведь ты здорово ушибла меня, знаешь?
Не говоря ни слова, Фьора пошарила в кошельке Хуаны, куда она запихнула цепочку и медальон, которыми она и хотела расплатиться. К своему удивлению, она нащупала несколько монет; вынув одну из них и думая, что это дукат, она, не глядя, положила ее в ладонь нищему, который подошел к фонарю. Она поняла, что не ошиблась, увидев, как тот пробовал монету на зуб.
— Золото! — воскликнул он. — Меня бы удивило, если бы ты не нашла в этом доме пару таких монет. Теперь пойдем!
Я только покажу тебе дорогу, и мы расстанемся. Мне не хочется, чтобы меня видели вместе с женщиной, которая удирает от Борджиа!
Он увлек ее на узкую, без единого фонаря улицу. Глаза Фьоры постепенно привыкали к темноте. К тому же небо временами очищалось от облаков, и тогда были видны звезды. Человек шагал быстро, но молодая женщина не отставала от него. Наконец они вышли на огромный пустырь, на котором виднелись развалины церкви. Нищий остановился:
— Тут я тебя оставлю. Тебе надо идти прямо, оставив с левой стороны мавзолей Августа.
— Это и есть мавзолей Августа? — удивилась Фьора.
— Это то, что осталось от него. Иди, и ты выйдешь к городским воротам. Сейчас не время болтать.
Она даже не успела поблагодарить его, как он растворился в густой тени разрушенной церкви. Фьора минуту постояла на краю этой пустоши, наслаждаясь давно забытым чувством: она была одна, она была свободна. Стоит ей оказаться за воротами города, как перед ней будет только длинная дорога, ведущая к ее любимой Флоренции. Она забыла про ночь, не чувствовала холода, не думала о том, что подвергается опасности до тех пор, пока стены Рима не останутся далеко позади. Абсолютно верно, что первый глоток свободы, сделанный пленником, опьяняет его.
Ей захотелось побежать, чтобы чувство свободы усилилось, но это было бы опасно на неровной земле и вдобавок в полной темноте.
Фьора двинулась в указанном направлении, стараюсь не споткнуться о камни, сожалея о том, что у нее не было под рукой какой-нибудь палки, чтобы нащупывать дорогу впереди.
Она была уже недалеко от заброшенного мавзолея, у подножия которого брезжил слабый свет, когда вдруг кто-то схватил ее сзади. Как она ни старалась, ей не удалось вырваться.
— Одну поймал! — раздался торжествующий возглас.
— Ты бредишь! — отозвался другой голос. — Наверное, ты поймал какого-нибудь пастуха!
— Говорю же тебе, что это женщина! А сиськи у нее круглые и упругие!
Другие руки стали щупать ее грудь, а кто-то бесцеремонно заткнул ей рот, чтобы она не закричала. Она подумала, что попала в руки разбойников, и попыталась укусить за руку того, кто держал ее, но в этот момент раздался властный голос:
— Ведите ее сюда. Посмотрим, на что она похожа!
Сопротивляться было бесполезно. Люди в масках, держащие ее, подтащили Фьору к мавзолею. Она очутилась в какой-то нише, освещенной тусклым фонарем.
Фьору бросили на землю, и она увидела перед собой высокого и сильного мужчину, на лице которого тоже была маска, одетого в шитый камзол, видневшийся из-под широкого черного плаща. Он стоял, расставив ноги, уперев руки в бока, и, разглядывая ее, хищно улыбался.
— Держите ее крепче! — приказал он, когда увидел, что молодая женщина, сопротивляясь, попыталась подняться на ноги. — Да это же просто взбесившаяся кошка! Но, кажется, нам повезло. Отличный улов, право слово! Те, что обычно приходят ночью в эти развалины за травкой, не такие соблазнительные! Посмотрим-ка ее поближе! Расстегни ей корсаж, Орландо!
А ты, Гвидо, задери ей юбки.
В одно мгновение Фьора в ужасе поняла, что лежит с обнаженной грудью и бедрами. Главарь разбойников, не переставая ухмыляться, склонился над ней. Она изворачивалась, как червь, что вызывало дикий хохот его товарищей.
— Спокойно, девочка, ты не умрешь от этого! Нас всего лишь шестеро!
Но его рука, затыкавшая ей рот, вдруг соскользнула, и Фьора закричала что есть сил:
— На помощь! Ко мне! На по…
И тут в ответ она услышала:
— Вперед, Зевс! Вперед, Гера!
Появившиеся из темноты две огромные черные собаки, уже знакомые ей, прыгнули сразу на насильников, а за ними в свете фонаря показался их хозяин. Его трость превратилась в грозную шпагу, конец которой он приставил к горлу того, кто первым собирался насиловать Фьору.
— Ну что, сеньор Санта-Кроче, — спросил Инфессура ледяным голосом, — теперь вы уже собираетесь вшестером поиздеваться над римской мещанкой?
— Мещанкой? Ты смеешься, друг? Что делать мещанке в развалинах в такой поздний час?
— Даже жена нотариуса имеет право встречаться со своим возлюбленным. Тебе должно быть это известно, Джорджио Санта-Кроче! Как и то, что стоит мне сейчас свистнуть, и двадцать человек будут здесь через минуту.
Санта-Кроче засомневался, но от легкого нажатия острием шпаги у него на шее выступила капля крови.
— Ты убил бы меня из-за мещанки?
— Без колебаний, потому что папа оправдает меня.
— Ладно! Опусти шпагу и отзови своих псов! Я не хочу, чтобы они разодрали в клочья моих парней!
По правде говоря, из них осталось только двое, те, кого Зевс и Гера удерживали на земле, угрожая им острыми клыками.
Трое других предпочли бесславно скрыться, чтобы избежать еще более серьезных неприятностей По приказу хозяина обе собаки вернулись и послушно сели у его ног. Но один из бандитов, почувствовав свободу, выхватил из-за пояса стилет и ударил им Фьору:
— На тебе, красавица! Объясни сама своему муженьку, где ты это получила!
Он вскочил на ноги и побежал, но одна из собак, пущенная уверенной рукой Инфессуры, настигла его и вонзилась зубами между лопатками. Тот упал на землю вниз лицом без единого крика. Санта-Кроче и его последний товарищ, забыв о несчастном, бросились прочь. Но Фьора уже не видела этого: удар стилетом и пережитый ужас сломили ее волю. Она потеряла сознание.
Очнулась она на мокрой траве с расстегнутым корсажем, а ее спаситель, стоя перед ней на коленях, уже накладывал повязку на ее рану. Увидев, что Фьора открыла глаза, он улыбнулся:
— Тебе повезло. Удар пришелся по ключице, и лезвие не задело горла. И все-таки рану надо подлечить. Куда ты шла одна в такую ночь?
