Она лежала на спине и рассматривала причудливую игру лунного света на высоком потолке. Все дело в том, что она вообще ни за кого не хочет выходить замуж.
Дейзи нахмурилась. Она терпеть не могла лгать себе. Нет сомнения, что Лиланд пробудил в ней те ощущения, о существовании которых она даже не подозревала... Нет, она, конечно, знала о них, но отрицала так долго, что они и впрямь начали отмирать. Даже когда Таннер был жив, Дейзи, случалось, отвечала на улыбку другого мужчины. Но всегда спешила прогнать от себя мысли о подобных вещах: если бы Таннер хоть что-то заметил, он избил бы ее до полусмерти.
Но Лиланд не Таннер. Так же, как и Джефф.
Что, если она выйдет за Джеффа и ее потянет к тому, чего он не может ей дать? Потому что как бы сильно она его ни любила, а это так и есть, Джефф не пробуждал в ней желания. Его поцелуй привел ее в замешательство и пристыдил. Значит, супружество с Джеффом исключается.
Ну а как насчет брака с Лиландом Грантом, виконтом Хеем? Дейзи с силой втянула в себя воздух и выдохнула. Она тянется к нему и душой, и телом. Вопреки его манерничанью и его едким замечаниям. А может, и благодаря им. Он словно разбудил ее дремлющие чувства, и каждый час, проведенный с ним, казался важным и значительным. Но его матушка! Замороженная штучка! Ее глаза говорят о том, что она вполне могла бы обдумать и подготовить убийство. Однако Лиланд – зрелый мужчина, а его мамаша не вызывает в нем иных чувств, кроме разочарования и горечи. Он даже сказал, что ее «подвиги» вызвали в нем желание дать клятву, что он будет верен своей жене. Но сможет ли он эту клятву сдержать? О нем ведь говорят как о любителе женщин. И он этого не отрицал.
Это ее тоже беспокоило. Ее влечет к нему, но сохранит ли она это нежное чувство навсегда?
А что, если устроить свидание? Нечто вроде репетиции? Проверки? Всего на одну ночь?
Дейзи села. Притянула к себе колени, обхватила их обеими руками, прижалась к ним щекой и задумалась. Надо сосредоточиться на том, что ей угрожает. Ведь охотится же кто-то за ней, обвиняя в убийстве Таннера. Кому могло это прийти в голову? Она и рада была бы покончить с ним, но у нее не было для этого ни средств, ни возможности, ни смелости, а главное, не была она таким человеком, который мог бы совершить убийство.
Но обвинение ее в убийстве мужа, безусловно, имело смысл. Все в колонии знали, как он обращался с ней и сколь сильно она его презирала. Затеять это дело мог тот, кто ненавидел ее в то время. Людей озлобленных, полных ненависти ко всему на свете в колонии было не счесть. Или кто-нибудь из дружков Таннера. Или тот, кто завидовал ее ново-обретенному богатству, ее свободе. Это мог быть даже кто-то здесь, в Англии, кому надо было убрать ее с дороги.
Дейзи снова нахмурилась. Она готова была презирать себя за такие мысли, но не могла не заметить взглядов, которые бросала на Джеффа Хелена. Он-то на них не обращал внимания. Как, похоже, не видел и самое Хелену. Это было печально, и все же вдруг Хелена считала, что Джефф посмотрит на нее, если исчезнет ее нанимательница? Дейзи не хотела думать об этом.
Но сейчас она ни в ком не была уверена. Вздохнув, решила, что это не имеет значения. Кто-то сообщил о ней компрометирующие сведения, а тот, кто однажды был осужден, не мог рассчитывать на справедливое отношение в суде. Но она также знала, что, если у вас есть друзья в верхах, закон может стать снисходительным. Она нуждается в человеке богатом и влиятельном, который защитил бы ее. Ей необходимо его имя.
Но ей претило продавать себя, быть лгуньей или обманщицей. И она поклялась себе, что больше нс станет узницей ни отдельного человека, ни государства. И если она должна выйти замуж, следует всерьез задаться вопросом, получит ли она от этого не только спокойствие, но и счастье в будущем.
Или просто собрать вещи и скрыться где-нибудь в деревенской глуши? Она могла бы взять себе другое имя и прожить оставшуюся жизнь в одиночестве. И никогда не родить ребенка, собственное дитя. Дейзи снова глубоко вздохнула. Для Джеффа это не имело бы значения. У него есть наследник. Лиланд сказал, что это его тоже не слишком волнует.
Но справедливо ли это? Решать она должна как можно скорее.
Дейзи так и не заснула в эту ночь.
– Я получил особую лицензию на брак, – сказал граф, похлопав себя по карману. – Все подписано, скреплено печатью и готово к употреблению.
Лиланд кивнул и, глядя в зеркало, повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую и пробормотал:
– Не слишком изысканно и не очень строго, но, разумеется, не так небрежно. Этот не годится, – обратился он к камердинеру, который стоял позади него. Лиланд снял шейный платок. – Принесите мне другой, пожалуйста. Вся штука в том, чтобы произвести должное впечатление, – сказал он Джеффу.
– Вам это удастся. Непременно, – с отсутствующим видом произнес Джефф, все еще похлопывая себя по карману. – Кольцо у вас есть?
– Конечно, – ответил Лиланд, погружая подбородок в накрахмаленные, белоснежные складки шейного платка, который только что вручил ему слуга.
– Я смею надеяться, что теперь все в полном порядке, – сказал камердинер и удалился, оставив своего хозяина и графа наедине в спальне Лиланда.
– Ваши чемоданы упакованы? – спросил Лиланд у графа.
– Все готово, – отвечал тот. – Я не столь привередлив, как вы.
Лиланд окинул друга критическим взглядом.
– Ваш жилет годится для поездки в карете, но вы же не можете надеть его в церковь?
– Никто не обратит внимания, – нетерпеливо отмахнулся граф. – Я не позирую для портрета. Не успеете оглянуться, как брачная церемония кончится. Много народу не соберется, приглашенных нет. Будут присутствовать лишь немногие из наших хороших знакомых. Для меня все это привычно. Поверьте, смотреть будут только на невесту.
– Я, – Лиланд подчеркнул это местоимение, – буду смотреть на вас.
– Проклятие, Ли, ведь к тому же это будет тайная церемония, – продолжал Джефф, пропустив мимо ушей замечание Лиланда о его костюме. – Я понимаю, это необходимость, но все-таки я обеспокоен. Правильно ли мы поступаем в конечном счете?
– Нет, мы допустили ошибку. Нам следовало бы провести церемонию в Ньюгейте. Невеста вместо букета держала бы в руках наручники, а тюремщицы в качестве подружек невесты отирали бы слезы со щек своими дубинками. Какое новшество! Оно могло бы породить новый стиль, – едко проговорил Лиланд. Потом вздохнул. – Знаете, сколько я всего передумал за последнюю неделю? – спросил он уже гораздо мягче. – Это неверное решение, но оно единственное. Кто бы ни донес на нее, он тверд в своих намерениях. И этот кто-то либо заплатил немалые деньги нужным людям в верхах, ибо он, а может, это она, принадлежит к этой сфере. В настоящий момент суд Боу-стрит имеет резонные основания упрятать Дейзи в тюрьму «на время следствия», как они там выражаются.
