– Да разве такое возможно? – Элизабет с сомнением посмотрела на подругу. – Ведь считается, что мусульманские женщины должны вести себя скромно и во всем подчиняться мужчине. Удел женщины на Востоке – жить в гареме и носить чадру.
– Все это так, но ты забываешь, что принцесса Ясмин – вдова. А значит, теперь она не зависит от мужчины. Вот она и выбирает себе того, кто ей больше по нраву.
– Но почему рабов, а не свободных мусульман? Ведь она – высокородная принцесса. Разве ей пристало обращать свой взор на каких-то жалких невольников?
– Говорят, что ей нравится повелевать мужчинами, а какой свободный мусульманин потерпит это? Ходят слухи, что в последнее время Ясмин завела шашни с рабом-христианином, который принадлежит Джамилю. Но смотри, Амина, не вздумай кому-нибудь рассказывать об этом! Иначе нас обеих вздуют плетьми, а то и того хуже.
* * *
Три гарема – бея и двух его сыновей – занимали отдельные строения, располагающиеся вокруг просторных внутренних дворов. Каждый гарем имел свою кухню, свою баню, штат евнухов и многочисленных слуг и служанок. Общим для всех гаремов был только обширный сад, и, как правило, наложницы Мехмет-Али и принцев встречались только там. Заходить на территорию другого гарема не возбранялось. Однако этим правом редко кто пользовался, так как между женщинами разных гаремов издавна шла вражда. Мелкие стычки происходили почти каждый день, но до крупных ссор дело доходило редко: за нарушение порядка невольниц могло постигнуть суровое наказание.
Поэтому Элизабет очень удивилась, когда однажды к ней подошла Зарифа, фаворитка принца Джамиля. В это время девушки находились в беседке, скрытой от посторонних глаз отцветающими розовыми кустами. Элизабет только что научилась играть на цимбалах новую мелодию и показывала свое искусство подругам.
Надия уже поведала новым наложницам историю Зарифы. Она была француженкой, несколько лет назад попавшей в плен к пиратам. Ее купили для гарема Джамиля, и вскоре она умудрилась занять там завидное положение фаворитки. Зарифа была обаятельной девушкой, однако никто не назвал бы ее красавицей. Ее круглое лицо было усыпано золотистыми веснушками, из-под накрашенных ресниц смотрели лукавые серые глаза. Волосы Зарифы были такими же медно-рыжими, как у Элизабет, хотя злые языки уверяли, что она красит их хной. Те же завистницы утверждали, что она завоевала симпатию Джамиля при помощи приворотного зелья, а не своих достоинств.
Раздвинув колючие ветви, закрывающие вход в беседку, Зарифа направилась прямо к Элизабет. – Приветствую тебя, блистательная Амина, наложница Мехмет-Али, – проговорила она сладким, певучим голоском. – Я пришла к тебе с большой просьбой. Только что я слышала твою чудесную игру. Не откажись прийти сегодня вечером в мои покои и обучить меня этой волшебной мелодии. Я хочу порадовать ею своего господина, когда он снова призовет меня к себе.
С минуту Элизабет молчала, обдумывая предложение фаворитки Джамиля.
– Мне очень лестны твои слова, прекрасная Зарифа, свет очей высокочтимого принца, – осторожно проговорила она. – Однако я не сомневаюсь, что среди женщин гарема Джамиля найдутся более искусные мастерицы игры на цимбалах. Отчего ты не хочешь обратиться к ним?
– Ты же знаешь, как завистливы наложницы, – вздохнула Зарифа, наморщив свой веснушчатый носик. – Они не станут мне помогать. Но я знаю, что ты совсем не похожа на них.
– Хорошо, – ответила Элизабет, чуть помедлив, – я приду к тебе сегодня вечером.
– Не сомневайся, ты не уйдешь назад без награды. Я пришлю своего евнуха, чтобы он проводил тебя в мои покои.
Блеснув подведенными очами, Зарифа покинула беседку. Элизабет встревожено посмотрела на гречанку, ожидая, что скажет на это ее более опытная подруга.
– Ты поступила несколько опрометчиво, согласившись навестить фаворитку Джамиля, – оценила поступок Элизабет Надия. – Однако не стоит сильно пугаться. Мне почему-то кажется, что Зарифа неспроста затеяла все это. На всякий случай принарядись, когда придет время отправиться в ее покои.
Элизабет недоуменно пожала плечами, но решила последовать совету подруги. Собираясь в гости, она надела короткую жилетку из оранжево-желтого шифона, затканную тонкими золотыми узорами, и такие же шаровары. Опасаясь вечерней прохлады, девушка набросила на голову просторное покрывало из лазурного шелка, прикрепив его к волосам жемчужным обручем.
В назначенное время за ней пришел евнух Зарифы. В его сопровождении Элизабет миновала ряд маленьких двориков и оказалась у низкого строения, стоящего особняком от остальных помещений гарема Джамиля. К ее изумлению, покои фаворитки оказались совсем не похожи на те маленькие, просто обставленные комнатки, которые занимали они с Розалин. Здесь царила истинно восточная роскошь. Стены и полы покрывали прекрасные персидские ковры. Вокруг низких лежанок, обтянутых темно-красным бархатом, было разбросано множество шелковых подушек. С низкого потолка свисала золотая люстра на кованых цепях. Она напоминала древнегреческие светильники и была щедро усыпана аметистами и рубинами. Бронзовые курительницы на изящных треногах источали ароматы сандала и мускуса с примесью каких-то фруктовых запахов. Забранные ажурными решетками окна выходили в замкнутый внутренний садик, где вовсю цвели пышные хризантемы и астры.
Зарифа усадила гостью на один из диванчиков и любезно предложила ей отведать вина и фруктов. Из вежливости Элизабет не стала отказываться, хотя в ее памяти невольно всплыли разные истории об отравлениях. Но зачем Зарифе причинять ей вред? Они находились в разных гаремах и не могли быть соперницами.
– А теперь сыграй для меня что-нибудь, любезная Амина, – попросила фаворитка.
Элизабет взяла в руки цимбалы, закинула ногу на ногу и начала наигрывать уже знакомую мелодию. Прихлопывая ладонью в такт музыке, Зарифа стала негромко напевать, и вскоре Элизабет сама не заметила, как запела вслед за фавориткой. Трогательная песня о несчастной любви девушки, разлученной со своим любимым, напомнила ей собственную историю. Сердце невольно наполнилось тоской и болью, голос зазвучал с непривычной силой и чувством. Когда же песня закончилась, Элизабет с изумлением поняла, что несколько последних минут в этих покоях звучал лишь ее голос.
Откинув с лица лазурное покрывало, девушка отложила цимбалы в сторону и поднялась, покашливая от смущения. Ее щеки невольно окрасились румянцем, когда Зарифа принялась хвалить ее игру и пение.
– Наверное, ты очень старательна и терпелива, Амина, раз овладела этими искусствами всего за несколько недель, – с хитрой улыбкой заметила фаворитка. – Мне для этого понадобился целый год.
