При этих словах Райен развернулся и так стремительно зашагал к выходу, что в дверях чуть не сбил с ног Катарину и вынужден был ее поддержать. Катарина застенчиво улыбнулась ему.
— Райен, я ждала тебя. — Ее глаза наполнились слезами. — Я очень соскучилась по тебе. Прости меня за то, что я так накинулась на тебя сегодня утром. Я была не в себе. Все произошло так неожиданно, что, признаюсь, сначала я очень сердилась на тебя. Но в конце концов твоя мать убедила меня, что ты женился не по своей воле. Ведь так?
У Райена перед глазами все еще стояли изможденные лица крестьян.
— Прости, Катарина, что ты сказала? Замирая от волнения, она взяла его под руку.
— Я знаю, что ты любишь голубое, и сегодня надела это платье нарочно для тебя.
— Ты очень хороша в нем, — рассеянно обронил Райен.
— И волосы распустила — тоже для тебя. Взгляни.
— Да, тебе идет.
В эту минуту из-за поворота винтовой лестницы появился сначала слуга с факелом, а вслед за ним Джиллиана и сэр Хэмфри. Кассандра, с нетерпением поджидавшая их, тотчас устремилась навстречу Джиллиане и взяла ее за руку. Она при любом удобном случае демонстрировала свою преданность королеве Талшамара.
— Боюсь, сегодняшний вечер тебе не очень понравится. Мама пригласила Катарину — тебе это неприятно? — наивно спросила принцесса.
Присутствие Катарины было для Джиллианы более чем неприятно, но она не призналась бы в этом даже самой себе.
— Думаю, у нее больше прав находиться здесь, чем у меня, — помедлив, отвечала она.
Взгляд ее тотчас отыскал Катарину и Райена: они стояли у противоположной двери, держась за руки, и, по-видимому, были поглощены друг другом. Катарина, в небесно-голубом платье, расшитом мелким жемчугом, и правда была очень хороша. Изящная фигурка, розовое личико, золотистые волосы до пояса. «Такая красота, наверное, больше всего нравится мужчинам», — подумала Джиллиана. В эту минуту она ненавидела свои черные волосы и готова была присесть, чтобы казаться меньше ростом.
Пока она, осматриваясь, замерла в сводчатом проходе, все глаза обратились к ней. Только сэр Хэмфри, знавший ее много лет, мог догадаться, что ей сейчас не по себе, остальные же видели ослепительную и самоуверенную красавицу в белом шелковом платье с золотой каймой. Усыпанная драгоценными камнями корона загадочно сверкала и переливалась в свете многочисленных свечей.
Кассандра незаметно сжала руку Джиллианы. — Что бы ни говорили тебе моя мать или Катарина — не принимай их слов близко к сердцу. У них есть одна общая черта: обе не могут успокоиться, покуда кого-нибудь не унизят.
Видимо, Кассандре пришлось снести немало обид от этих двух женщин, догадалась Джиллиана, но даже это не ожесточило ее сердца. Как может мать не видеть столь несомненных достоинств собственной дочери?
Райен, как и все остальные, смотрел на Джиллиану в немом восхищении, не замечая, как Катарина тем временем придвинулась к нему почти вплотную и увереннее сжала его руку.
— Хотела бы я взглянуть, что будет, если ее как следует отмыть от краски, — язвительно проговорила она и, повысив голос, чтобы ее слышали все, добавила — Ну, а мне румяна с белилами не нужны. По мне, грош цена такой красоте, которую надевают утром и снимают вечером, как платье.
Райен озадаченно нахмурился и отошел в сторону. Он любил Катарину, но в эту минуту она вдруг показалась ему неумной и злой. Может быть, она изменилась с тех пор, как они расстались, — или это он сам стал другим? Он снова отыскал глазами Джиллиану, которая теперь беседовала с Кассандрой. Он лучше любого другого знал, что к числу неоспоримых достоинств его жены относятся не только красота, но знания и ум, которые в первую очередь и привлекали к ней мужчин. Что же до румян с белилами, то как бы Катарина ни злилась, он все-таки был знаком с Джиллианой достаточно близко и мог сказать с полной уверенностью она никогда ими не пользовалась.
Видя, что его королеве не оказали достойного приема, сэр Хэмфри все больше мрачнел. Пока что никто, кроме Кассандры, не соблаговолил даже подойти к ней.
Впрочем, уже в следующую минуту старый рыцарь немного успокоился. Из другого конца залы к жене уже шел принц Райен, а откуда-то сбоку вынырнул кузен Катарины, сэр Джеймс. Прижав руку к сердцу, сэр Джеймс галантно поклонился. Кассандра улыбнулась ему.
— Ваше Величество, позвольте представить вам сэра Джеймса Хайклера, двоюродного брата леди Катарины. Остерегайтесь его, он остер на язык и может высмеять кого угодно. Правда, я числю его среди своих друзей, но все же порой ужасаюсь его легкомыслию.
В глазах сэра Джеймса вспыхнули веселые огоньки.
— Не слушайте ее, Ваше Величество, — добродушно заметил он. — Она хочет уверить вас, будто во мне нет ни капли серьезности, но вы же сами видите, что это сущая клевета!
Глядя на него, Джиллиана не могла удержаться от смеха. «Ни капельки не похож на свою кузину», — невольно подумала она.
— Не беспокойтесь, сэр Джеймс, — она с улыбкой протянула ему руку, которую он галантно поднес к губам. — Кассандра представила мне вас как своего друга, а для меня это самая наилучшая рекомендация, поверьте.
Вслед за сэром Джеймсом подошла королева Мелесант и представила Джиллиане лорда Хайклера, и Райен так и не смог приблизиться к жене.
Когда в дверях замаячил слуга, Мелесант возвестила:
— Прошу гостей пожаловать к столу! Обернувшись к сэру Хэмфри, она кокетливо протянула ему руку.
— Ваше место за столом справа от меня, лорд Болдридж. А теперь — не согласитесь ли вы оказать мне любезность и проводить меня в залу? Сэр Хэмфри вежливо поклонился.
— С удовольствием, Ваше Величество, — сказал он, хотя, по правде сказать, перспектива оказаться на целый вечер собеседником королевы Мелесант не очень его привлекала. Он был уверен, что за ужином она начнет выведывать у него все, что возможно, о Талшамаре и его королеве.
В столовой, к удивлению Джиллианы, их ждал поистине королевский пир. На столе горело множество свечей, изысканные угощения сменяли друг друга. Вина подавались в серебряных кубках, кушанья — на больших деревянных досках, вносимых и уносимых расторопными слугами.
Райена усадили рядом с Катариной, и Джиллиана старалась не смотреть в их сторону: ей было слишком больно видеть, как он внимателен к своей возлюбленной. Возможно, в эту самую минуту он признавался ей в вечной любви и в сотый раз уверял, что ему пришлось жениться не по своей воле.
Поэтому она постаралась перенести все свое внимание на разговор, который завязался у нее с Кассандрой и сэром Джеймсом, ближайшими ее соседями по столу.
