Он не спешился, но подъехал к Ровене и сказал:
— Я решил сказать, что нашел тебя на дороге без сопровождения, и, поскольку ты якобы отказалась сообщить, куда направляешься, я заставил тебя ехать со мной. И что я надеюсь отдать тебя им просто потому, что еду по делам короля и не могу задерживаться даже ради столь миловидной леди.
Затем он широко усмехнулся.
— Как ты думаешь, захотят они освободить меня от такой обузы?
— Поскольку они будут сурово наказаны за то, что позволили мне убежать, то да, я не сомневаюсь, что они опустят подъемный мост.
Она очень постаралась придать своему голосу интонации, которые бы убедили его в том, что идея ей не нравится. Должно быть, это ей удалось, поскольку он весело рассмеялся.
— Не злись, Ровена. Тебе придется провести в этой темнице не больше, чем несколько часов, и потом ты навсегда свободна. Разве эта цена слишком высока, чтобы окончательно расправиться с Фулкхестом после всего, что он сделал по отношению к тебе.
Она не ответила. То, что Фулкхест сделал с ней, было результатом того, что Гилберт вынудил сделать ее. Одного человека она не осуждала слишком сильно. Другого она будет проклинать всю жизнь.
— Если ты успешно провернешь дело, Гилберт, тогда мы обсудим цену моего заключения в темницу.
Поскольку он ожидал от нее чего-либо в таком роде, то не был огорчен. Сейчас ничего не могло огорчить его слишком сильно, когда победа так близка. Ровена же втайне радовалась. Все же ей удалось посеять в нем утром сомнения, и это дало свои плоды. Теперь у нее будет возможность провалить план Гилберта, он сам попадется в свои сети. Но для нее было бы лучше, если бы ушли воины Киркбурга, поскольку ей не улыбалось сейчас возвращаться к Уоррику. Конечно, в противном случае она остается с Гилбертом, но прежде чем он придумает еще какой-либо способ использовать ее для своих целей, она найдет путь избавиться от него и его бесконечных угроз.
Пока они выезжали из леса, Ровена оглядывалась несколько раз, надеясь увидеть приближающегося вестника из лагеря, но ничего похожего не было, никто не спешил предупредить Гилберта, что его воины уходят от него.
Потом они подъехали к воротам крепости Фулкхест, и Гилберт назвался каким-то другим именем, выдавая себя за посланца Стефана, а затем рассказал свою версию того, как нашел Ровену. Она не слушала, что он говорит, и не смотрела на стражников, сидя позади Гилберта, чтобы они не могли ее пока узнать. Нельзя сказать, что она чувствовала себя полной надежд. Она была там. Она должна сделать то, что намеревалась сделать. Но ей очень и очень не хотелось делать все это.
Она, наконец, в последний раз оглянулась, и там… это не люди ли Гилберта приближаются к ним по дороге? Почему они замедлили шаг, увидев их у ворот замка? Может быть, эти воины из Киркбурга дождались темноты? Умно. В темноте Гилберт не сможет их преследовать. Он будет внутри замка, ожидая появления свое войска. Но их решение ничуть не помогает ей. В этот момент стражник обратился к Гилберту:
— Подождите там. Мой лорд сам возьмет у вас девушку.
Ровена нахмурилась, не понимая, что они подразумевают. Но Гилберт смотрел в сторону, и тут она вдруг услышала, это был, безусловно, стук копыт приближавшегося к ним большого войска. Значит, это действительно возвращается дракон. В сумерках его армия была трудно различима, но она узнала его. И Гилберт — тоже.
Он был взбешен, хотя не хотел ругаться при страже.
— Проклятье, он не мог доехать до Джильского Поля и уже вернуться. Это невозможно!
— Значит, он переменил решение.
Ее голос напомнил ему, что она здесь и является составной частью его плана.
— Не беспокойся, — сказал он ей. — Это просто меняет мои планы — буду осаждать их. Да и моя армия все же больше, чем его, и я вернусь с ней. Хорошо, что я не дождался ночи, потому что теперь я встречусь с ним.
— Ты собираешься приветствовать его? — спросила она его недоверчиво.
— Почему бы и нет? Он никогда меня не видел и без доспехов не узнает меня, — Гилберт почти что смеялся. — Это веселая игра.
Этого Ровена не могла вынести.
— Не хотела говорить тебе, Гилберт, но он узнает тебя. Он знает тебя как моего сводного брата, а не как д'Эмбрея. Но в любом случае он жаждет тебя убить, потому что был тем человеком, которого ты приковал к постели в Киркбурге. Так что это веселая игра для вас обоих.
— Будь ты проклята, ты врешь! — взорвался он. — Я не мог захватить его и не узнать! И он не мог вернуться с армией, когда лежал прикованный к постели.
Здесь, ради собственной безопасности, Ровене пришлось погрешить против правды.
— Это была его армия, но он не возглавил ее. Они шли освобождать его, Гилберт. И когда они освободили его, он послал меня в темницу. Он собирается мстить мне до конца моих дней за то, что я сделала с ним. Тебя он просто хочет убить. Но можешь мне не верить. Ты сам узнаешь его, когда сейчас поздороваешься с ним…
— Довольно! — прорычал он, хватая ее за руки и спуская вниз с седла.
— Что ты делаешь?! — спросила она, зная уже, что он ответит.
— В замке знают, кто ты. Если я заберу тебя с собой, они пустятся в погоню, которая мне не нужна. Так что скажи им, что я спешил по делам. И не бойся. Моим первым требованием, когда я вернусь, будет твое освобождение из этого плена.
Он не дал ей времени ответить и ускакал. Его люди последовали за ним, и, поскольку было уже достаточно темно, через некоторое время они скрылись из виду. Приближающаяся армия тоже была плохо видна, только стук многих сотен копыт слышался все громче.
Ровене пришло в голову, почему же она просто стоит и ждет. Она могла легко ускользнуть сейчас, и никто бы не заметил. Она могла бы также спрятаться под мостом, когда он опустится, и бежать чуть позже, когда все успокоится. В замке бы решили, что Гилбгрт увез ее с собой.
Но это вызвало бы погоню, возглавляемую Уорриком. А Гилберт направился прямиком в свой лагерь к своему войску — или тому, что осталось от него.
А она валяла дурака, потому просто стояла и ждала тут, пока не показалась первая лошадь и не остановилась прямо перед ней.
Факелы освещали высокие стены, давая не слишком много света, но его было достаточно, чтобы разглядеть Уоррика, смотрящего на нее.
— Почему ты ждешь меня здесь, а не там, где тебе положено?
— Я сбежала, — не таясь, ответила Ровена.
— В самом деле?
Ироничность тона и улыбка на губах Уоррика ясно показывала, что он ей не поверил. Вот и прекрасно. Она успеет больше рассказать, если он будет считать, что все это ее собственная выдумка — пока она не дойдет до тех ключевых слов, которые, безусловно, приведут его в ярость.
