Он сжал ее руку:
– Ты же слышала, о чем говорили на вечере. Все обстоит значительно хуже, чем я думал. Люди теряют скот. Эти разбойники поджигают строения, ломают изгороди, похищают людей.
– Скверно.
– И все началось, как только я уехал.
– Но они не могут винить тебя в этом.
– Нет, не могут, однако винят друг друга. Скотоводы ненавидят фермеров за то, что они вспахивают луга, а те жалуются на пастухов, потому что считают, что овцы съедают траву слишком близко к земле. У фермеров и пастухов, в свою очередь, есть серьезные претензии к скотоводам.
– И все ненавидят индейцев, – заключила Синтия.
– Это так.
– Но прежде этого не было?
– Раньше мы как-то уживались друг с другом. Эта ненависть, возможно, подспудно бурлила, но сейчас ее подогрели и направили не на тех людей.
– Сегодня ты заставил их это осознать.
– Не знаю, хватит ли им выдержки и здравого смысла, если Далтон и дальше будет мутить воду с помощью своих наемников.
– Этого и я не знаю.
– Далтона надо остановить. Его следует вытеснить из северного Вайоминга, – продолжал Мэверик.
– Но как? Разве у пего нет здесь земельных владений?
– Неизвестно, насколько они обширны. Он пользуется общественным выгоном и оттесняет с него остальных.
– Надо побольше разузнать о нем. Мэверик поднял глаза на луну:
– Когда я покидал дом, здесь все было тихо и мирно.
– Неужели?
Он перевел взгляд на Синтию:
– Может быть, ты права. Должно быть, проблемы возникли после того, как Далтон приехал в город, но я не обращал на них внимания, потому что у меня были более неотложные дела. Теперь я жалею об этом.
– Ты не можешь упрекать себя за то, что совершает кто-то другой.
– Но если бы я принял меры раньше, все не обернулось бы такими проблемами. – Поколебавшись, Мэверик продолжил: – У меня есть способ покончить с этим.
– Что ты можешь сделать сейчас?
– Я еще не решил, но у меня есть кое-какие варианты, Сегодня я сделал только первый шаг.
– И это сработало. Я готова помогать тебе.
– Спасибо. – Он снова сжал ее руку. – Думаю, завтра я поеду с тобой в город. Хочу разузнать все о Далтоне, даже если ради этого мне придется отправиться в Шеридан.
– Думаешь, у Далтона там могут быть связи?
– Готов поспорить, что у него есть поверенный, работающий над его земельными правами и всем, на что он положил глаз.
– Но никто ведь не станет посвящать тебя в его дела.
– Я в этих местах уже достаточно давно. У меня есть друзья. Мы защищаем свои права.
– А как насчет закона? Он пожал плечами:
– Здесь мы сами закон.
– Власть равноценна праву?
– Право равноценно праву. Она улыбнулась:
– Жаль, что тебя не было со мной в Нью-Йорке.
– Я и сам об этом жалею, но твоему обидчику еще достанется.
– Сейчас это уже не имеет значения. Если бы не так, я не была бы здесь.
– В таком случае я должен выдать ему награду.
Они рассмеялись, держа друг друга за руки, и поцеловались, стараясь продлить минуты близости и нежности. Наконец Мэверик поднял голову:
– Прошло много времени, слишком много. Синтия потянулась к нему и погладила по щеке.
– Мне не хватает тебя.
– Ты знаешь, я надеюсь на длительные отношения. Она улыбнулась:
– Мне понравилось все, что я здесь видела.
– Включая меня?
– И все же мне требуется больше времени. Я ведь в Вайоминге всего неделю.
– Наверное, мне следовало бы заклеймить тебя прежде, чем ты передумаешь.
– Заклеймить?
Он провел сильной рукой по ее спине, привлек к себе и погладил.
– Сейчас самое время это сделать. Она оттолкнула его.
– А я думала, что здесь равенство.
– Так и есть.
– В гаком случае и ты должен носить мое тавро.
– Я уже ношу его с той самой минуты, как ты села напротив меня в поезде. Ты набросила лассо, связала и заклеймила, как только сказала, что хочешь написать и издать мою историю.
– Это случилось так быстро? Он ухмыльнулся:
– Хорошее всегда случается быстро. Она потянулась к нему и запустила длинные пальцы в его волосы.
– Да ты и сам не терял времени даром.
– Если бы все произошло по-моему, мы бы оказались в постели еще в Лордсбсрге и пребывали бы там до тех пор, пока на тебе не осталось бы мое клеймо.
Синтия нежно поцеловала его в губы.
– Я хотела остаться там, Это ты заставил меня взгромоздиться на мустанга.
Он застонал:
– И ты потом неделю не могла ходить.
– Мне и сидеть-то было больно. Они оба рассмеялись.
Синтия посмотрела на Гус-Крик.
– Когда я покидала Нью-Йорк, я и представить не могла, что окажусь здесь с тобой.
– И с Розалиндой.
– Да. – Она тебе нравится? Я хочу сказать...
– Я ужасно к ней привязалась. Она замечательная, умная, живая и задорная.
– Я горжусь ею.
– Роза и Мария тоже гордились бы ею и тобой. Шутка ли – проделать столь длительное и опасное путешествие для ребенка!
Мэверик прочистил горло.
– Дорога была тяжелой, но мы выжили. А сейчас только это и важно. Остальное не в счет.
– Но ты ведь не собираешься снова на Юг?
– Нет, – усмехнулся он. – Розалинда, возможно, поедет туда, когда станет постарше.
– Я рада, что ей здесь нравится.
– Я тоже.
Синтия и Мэверик замолчали. Они смотрели, как лунный свет превращает реку в серебристую ленту.
– Значит, мысль о Марии больше не смущает тебя? Мэверик обнял ее за плечи и привлек ближе к себе.
– Не смущает.
Синтия прижалась к нему, угнездилась рядом, наслаждаясь его теплом.
– Я всегда буду помнить, что она была с тобой раньше меня, и всегда буду жалеть, что не встретила тебя прежде. У меня такое чувство, что мы потеряли много лет.
– Знаю, что ты хочешь сказать. – Он провел рукой от ее запястья к плечу. – Но все это в прошлом. Сейчас надо начинать жизнь заново.
– Вместе?
– Это то, о чем я хочу услышать.
Она посмотрела ему в лицо и снова потянулась к нему. Синтия ощущала запах Мэверика, чувствовала скульптурную четкость его мышц, слышала сильное биение сердца. Как она могла даже помыслить о том, чтобы оставить его, особенно теперь, когда он почти объявил ей о своей любви?
Но нет, пока еще он ни слова не сказал о ней. И чего же он медлит? Почему она должна ждать его признания? На эти вопросы у нее не было ответов. Да, впрочем, она и сама еще не была готова связать себя прочными узами. Что же касалось настоящего, то Синтия вся принадлежала ему.
Мэверик запустил сильные пальцы в ее волосы, чтобы вынуть шпильки. И скоро ее рыжие, как клубника, волосы каскадом заструились вниз. Он зарылся лицом в эти длинные пряди, потом нежно наклонил ее голову назад, чтобы было удобнее поцеловать. И тотчас же принялся ласкать и дразнить ее губы. Его язык изучал ее рот и пробовал его на вкус. Она застонала и обвила руками его шею. Он целовал ее, забыв обо всем на свете, и чувствовал ее полную отдачу. По их телам заструился жар. Мэверик принялся целовать и покусывать ее шею, торопливо расстегивая блузку. Он нежно дотронулся до каждого из ее сосков и наблюдал, как ее тело отвечает на ласку, потом стал гладить ее груди, пока она беспокойно не зашевелилась. Он расстегнул чехол ее корсета и стянул блузку. Теперь Мэверик целовал ее округлые плечи, потом снова губы, груди Синтии, прикрытые его ладонями, отделял от него только корсет.
