Каллум и Коннор обменялись удивленными взглядами. Все бы ничего, но вслед за ними подтянулись другие мужчины, и теперь ее окружали восемь воинов.
Хотя из-под плащей этих крепких воинов и выступали внушительные мускулы, а бороды закрывали лица, видно было, что они встревожены. Вперед выступил мужчина с темно-рыжими волосами и бочкообразным торсом. Он глумливо смотрел на Эйдана. Сирена уже видела этот взгляд на поле боя в глазах мужчин, которые напали на них, и знала, что будет дальше.
Несмотря на требование Эйдана, Сирена достала меч и увидела, что его рукоятка зловеще светится красным. Она положила меч на колени и начала повышать его мощность, касаясь камней кончиками пальцев. Коннор был готов уже сделать шаг вперед, но не решился, прикованный взглядом Сирены. Она была на их стороне и не хотела никого убивать из-за глупой ссоры, единственной целью которой станет ее самоутверждение.
Понизив голос, Сирена спросила Каллума:
— Что этот человек имеет против Эйдана?
Она давно усвоила, что победа в сражении приходит к тому, кто лучше знает своего противника.
— Маклауд с острова Льюис и Ламон с острова Харрис давно враждуют. Некогда они были почти одной семьей.
— Были? — удивленно спросила Сирена, не сводя глаз с Ламона.
— Да, их замок сгорел до основания, и никто не выжил.
— А при чем тут Эйдан?
— Ходили слухи, будто это он или его брат отдали тот самый приказ, после которого начался пожар.
Сирена от удивления открыла рот. Конечно же, все это было недоразумением.
— Но почему… — начала было она, однако Каллум кивком головы прервал ее.
Он сосредоточенно смотрел на Ламона.
Он прав. Задавать вопросы сейчас не время.
— Ты прошел далекий путь с острова Льюис, Маклауд, — заговорил Ламон.
Он пропускал свою неровную рыжую бороду сквозь черные от грязи пальцы и неторопливо оглядывал присутствующих. Наконец он взглянул на Сирену и развязно улыбнулся в свои желтые, местами выпавшие зубы.
— Я знаю, где начинается ваша земля, но даже не приближаюсь к ней. Чего же вы хотите?
Тут Сирена поняла, чего все это время боялся Эйдан.
— Конечно, можно допустить, что вы решили попутешествовать. — Ламон посмотрел в сторону Сирены. — А кто эта красивая девушка?
— Она моя жена, — произнес Эйдан.
— Что ж, поздравляю, — с насмешкой в голосе проговорил Ламон.
Сирена увидела, как напряглась спина Эйдана и рука тяжело легла на рукоять меча. Ламон попытался как бы в шутку протянуть в сторону Сирены руку, но Эйдан извлек меч и уперся ему в грудь.
— Даже и не думай!
Спутники Ламона гулко расхохотались, отчего пятеро всадников за спиной Эйдана взялись за мечи.
— Шел бы ты лучше, Ламон, — проговорил Эйдан.
— Зачем? А вдруг я предложу вам в качестве платы за проход через наши земли, чтобы она поухаживала за нами и…
В следующее мгновение плащ Ангуса Ламона был намотан на кулак Эйдана.
— Если ты еще хоть слово скажешь о моей жене, до рассвета не доживешь!
Эйдан отпустил плащ и оттолкнул Ангуса.
— А теперь уходи отсюда!
Ангус потер красную от захвата шею и проворчал:
— Хорошо, мы уйдем.
Враждующие стороны разошлись, но Ангус вдруг окликнул Эйдана:
— Я слышал, у тебя потерялся брат. Конечно, я мог бы пожелать вам удачи в поисках, но не люблю прикидываться. Надеюсь, он уже гниет в аду. Он этого достоин. И, поверь мне, скоро ты к нему присоединишься.
Эйдан смотрел на Ламона, изо всех сил сжимая поводья, — хотел догнать и разобраться с ним. Но Ангус и остальные его воины были сильны и свирепы. А на стороне Эйдана оказались неопытный Каллум, четыре воина и женщина, которая владела мечом и хорошо сидела в седле. Но меньше всего он хотел рисковать жизнью Сирены. Он считал, что женщинам с мечом не место на поле боя, а уж его жене тем более, сколь бы опытной она ни была.
— Чего мы ждем? Они уходят! — дернула его за рукав Сирена.
Эйдан отвел взгляд от долины, в которой исчез Ламон, и удивился тому, насколько решительным был взгляд Сирены.
— Мне тоже хотелось того же. Но что я могу? Нас мало, к тому же я не хочу попусту рисковать своими людьми. Мне даже не известно, знает ли Ангус о том, где сейчас Лахлан. И мне очень не хочется подвергать тебя опасности…
Сирена вынула меч из ножен.
— Я вижу, ты снова не желаешь подчиняться мне, — сказал он.
Сирена пристально посмотрела на Эйдана.
— Неужели ты думаешь, что я беспомощная девица? Мне не нужна охрана!
Эйдан запустил пальцы в волосы.
— А ты не думаешь, что я просто хочу решить семейную проблему без посторонних глаз и ушей? Мне не хочется, чтобы ты потом расспрашивала меня, кто откуда.
Слова прозвучали более чем убедительно, тем более что они и были правдой — той правдой, которую Эйдан не хотел говорить Сирене. В глазах девушки блеснула обида, но прежде чем Эйдан успел что-либо еще объяснить, Сирена уже взяла под уздцы лошадь и пошла прочь.
Эйдан не хотел причинять Сирене боль, понимая, что в словах, которые вырвались у него, оказалась горькая правда, в которой он не хотел признаваться даже себе самому. Он потратил целую жизнь, чтобы защитить Лахлана от осуждения. «Если бы не тот пожар в замке Ламона!..» Для Эйдана честь и безопасность его семьи были превыше всего, в том числе и чувств к Сирене.
Подошел Каллум, ведя за собой коня Эйдана, и он понял, что люди заждались его.
— Значит, мы не будем преследовать Ангуса? — спросил юноша.
— Нет, — ответил Эйдан, принимая из его руки повод.
Юноша заметно успокоился.
— Я знаю, что это было нелегким решением, но оно правильное, — заговорил один из воинов. — Ламон и его люди сильны, и не стоит рисковать нашими людьми в сражении.
— Просто я знаю, чего от Ламона ждать, — ответил Эйдан. — Он попытается потом отомстить нам.
Воины успокоились, но эта мысль не давала покоя Эйдану. Действительно, почему Ламон не воспользовался этой возможностью сейчас, чтобы отомстить за смерть своих кузенов, ведь он так часто угрожал ему! Тут Эйдан подумал — возможно, они уже отомстили и Лахлан мертв.
— Об этом мы говорили еще в Данвегане, — произнес Каллум. — Но ваше мастерство с мечом, лэрд Маклауд, таково, что они отступили.
— Спасибо, — ответил Эйдан, молясь, чтобы прав оказался Каллум.
Всю остальную часть дороги Сирена скакала впереди, следуя по долине реки и потихоньку заворачивая к лесу.
— Пусть скачет вперед, — сказал Эйдан своим людям. — Она переживает и не хочет никого видеть.
