Келл смотрел на нее, не скрывая изумления.
— Что вы хотите? — пробормотал он.
— Ничего особенного. Просто заключить с вами пари. Или как это еще у вас называют — биться об заклад?
— Какое еще пари?
В его глазах уже зажегся азартный огонек.
— Сейчас скажу, не торопите меня… Если я три раза брошу кости и все три раза выпадет семь или одиннадцать, то я выиграла, и вы позволите Вулвертону и Люсиану Уиклиффу, если тот предложит, помочь вам.
— А если у вас не выпадет?..
— Что ж, тогда я обещаю больше никогда не беспокоить вас разговорами о вашем клубе. Пускай он проваливается в тартарары, а с ним и весь ваш бизнес!
Келл молчал, пытаясь прийти в себя от удивления: чего-чего, а такого он от Рейвен не ожидал. Ведет себя как завзятый игрок.
— Боитесь, что проиграете? — прервала его молчание Рейвен.
В глазах у нее тоже горел азарт.
Ему хотелось послать ее к дьяволу, но собственная горячность взяла свое. Толкнув по игровому столу ящичек с костями, он мотнул головой, сложил руки на груди и сказал:
— Заклад принят. Бросайте!
Она разжала стиснутую в кулак левую руку и показала ему два костяных кубика.
— У меня свои.
Не давая ему опомниться от нового приступа удивления, она залихватски потрясла их на ладони — так делал О'Малли, — а потом кинула на зеленое сукно стола. Выпало одиннадцать очков.
У Келла взлетели вверх брови. Рейвен удовлетворенно улыбнулась.
Второй бросок был таким же успешным: семь очков. Она подняла кости и приготовилась бросить их в третий раз.
Рука Келла, которая легла ей на пальцы, остановила ее. Отогнув их, он забрал кости, подбросил у себя на ладони, словно взвешивая.
На его лице отразилось понимание чего-то и в то же время гнев.
— Они утяжеленные, — сказал он с отвращением. — Поддельные.
— Я никогда не утверждала обратного, — с ослепительной улыбкой проворковала Рейвен. — И мы не уговаривались, какие кости я буду бросать.
Келл с мрачным выражением лица легко, без нажима схватил ее за горло.
— В моем заведении шулеров бьют, — произнес он.
— Не сомневаюсь в этом, сэр. Но вы все равно уже проиграли.
— Хотите сказать, вы меня одурачили, как зеленого новичка?
— Боюсь, что так. — Она осторожно сняла его пальцы со своей шеи. — Но сделала это из самых лучших побуждений.
Ее губы дрожали от сдерживаемого смеха. Он чертыхнулся:
— Какого дьявола… Где вы добыли фальшивые кости?.. Нет, не надо отвечать: я догадываюсь. О'Малли?
— Да. Он с детства учил меня разным играм.
— И шалить с пистолетом тоже?
— Да. И стрелять, и ездить верхом, и играть в карты, и…
— Ваше образование несколько своеобразно для девушки.
— Не буду спорить. Моя мама тоже удивилась бы, застань меня за стрельбой… Отдайте мне…
Она отобрала у него кости и кинула еще раз. Снова семь.
— Я окончательно выиграла! — с торжеством объявила она.
Однако он, видимо, не хотел так просто признавать свое поражение. Схватив за руку, он притянул ее к бортику стола и повернул лицом к себе.
— Знаешь, что я делаю с шулерами?
У нее перехватило дыхание.
— Нет… А что?
Его взгляд скользил по ее лицу, задержался на губах. Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее. Хотелось поцеловать. Хотелось проникнуть в глубину ее неправдоподобно голубых глаз. Хотелось приподнять ее, положить на стол, почувствовать себя между ее раздвинутых ног…
— Я беру обманщиков за шиворот и выкидываю на улицу!
— Вы поступите со мной так же?
Что он мог ответить? Только теснее прижать ее к краю стола, на котором лежали злополучные кости. Она ощутила его возбуждение и почувствовала, что невольно отвечает ему тем же.
Он склонился к ее лицу, его рот был совсем рядом, дыхание овевало ее губы. Поцелует он ее? И как ей это принять — после всего, что он говорил о нежелательности, о ненужности близких отношений между ними?..
Решать этот вопрос ей не пришлось: он внезапно стиснул зубы и отстранился от нее на безопасное для обоих расстояние.
— Уходи! — сказал он, однако грубоватая интонация почему-то не прозвучала обидно. — Уходи сейчас же, пока я не придумал, как наказать тебя за обман и подлог.
Это была, разумеется, шутка, но Рейвен решила не искушать судьбу и поступить так, как он советует. Чуть дрожащими руками она схватила со стола принесенные с собой кости и покинула комнату.
Эмма была в холле — видимо, ожидала ее ухода и хотела попрощаться с ней. Стараясь выглядеть спокойной, Рейвен приняла плащ из рук привратника и повернулась, чтобы поблагодарить Эмму. У нее упало сердце, когда она увидела рядом с Эммой Келла. Он стоял с неподвижным мрачным лицом, его рука лежала у нее на плече, утопая в светлых волосах, — жест, который может позволить себе мужчина только по отношению к женщине, состоящей с ним в интимной близости. Позднее, печально подумала Рейвен, когда она будет лежать в своей одинокой постели, эти двое развеют свое одиночество.
Она через силу улыбнулась, проговорила слова благодарности и прощания и вышла с высоко поднятой головой.
Она беспокойно металась в сумеречном свете раннего утра между бдением и сном, пытаясь унять растущую тревогу в душе и во всем теле. Столь знакомые и любимые губы того, кого она издавна прозвала пиратом, похитителем, целовали ее обнаженную грудь. С грубоватой настойчивостью касались напружиненных сосков.
Она ощущала властное прикосновение его пальцев к своему влажному лону, она изгибалась, жаждала своего пирата.
Его губы уже опустились ниже, его дыхание она ощущала там, где только что были его пальцы. У нее вырвался сдавленный стон наслаждения, а он еще сильнее прижался губами к ее лону, его язык передавал свой жар всему ее телу.
Терпеть неутоленное желание было свыше сил, она вцепилась ему в волосы, призывая спасти ее от наваждения, от безумного вожделения.
Однако он не спешил, продолжая терзать ее своей нежностью. Теперь инструментом были уже не пальцы, не губы, не язык, а тот орган, который давно ожидал своей очереди. Но он отчего-то медлил… а она… она… Где взять силы, чтобы терпеть эти сладостные терзания ?
— Ты тоже моя страсть, — услышала она его хриплый шепот, — но и моя боль.
И вот наконец его восставший член вошел в нее, вызвав благодарный вздох. Она решила никогда не отпускать пирата, для чего обхватила его ногами, стараясь, чтобы он проник глубже… Еще глубже. А когда он начал совершать движения, она отвечала тем же, слегка приподнимаясь ему навстречу.
Это было недолгое, но немыслимо бурное соединение, в наивысшей точке которого она не могла сдержать радостных стонов, от которых содрогалось все ее тело.
