— Да я толком ничего не понял. Что-то про своего отца, что-то про какую-то мерзавку, — слуга подавил зевок. — А под конец эта женщина захлопнула дверь прямо перед носом милорда. Но, знаете, когда граф подошел к карете, на лице у него была улыбка. Из тех, которые хуже любой злобной гримасы.
Это точное определение, прозвучавшее из уст кучера, удивило Эмму, но добавить тут было нечего.
— Да, мне знакома эта улыбка, — кивнула девушка.
Билли пожелал ей доброй ночи и сказал, что граф Киллоран оставил на всякий случай меховую полость из кареты, так что холодно ей не будет. Эмма отправилась в выбранную ею спальню. В комнате уже было не просто тепло — жарко. Здравый смысл подсказывал девушке, что нужно лечь и попытаться заснуть, но его не слушались ни голова, ни сердце. В голове теснились мысли о кузине Мириам, сердце разрывалось от мыслей о Киллоране.
Она села в единственное имевшееся в спальне кресло, спиной к окну, из которого лился лунный свет, и стала смотреть на огонь в камине. Девушку сотрясала дрожь, хотя натопить маленькую комнату оказалось совсем нетрудно.
В споре головы и сердца победила первая. Упоминание о том, что Киллоран ездил на Крауч-Энд и разговаривал с ее кузиной, совершенно выбило Эмму из колеи. Откуда граф вообще узнал о ее существовании? И как давно это произошло?
Почему он увез ее из Лондона? Только ли от лорда Дарнли? Или для того, чтобы сберечь от опасности, сохранить для лорда Дарнли? А от кого исходит эта опасность? Эмма почувствовала, что совсем запуталась. Голова у нее шла кругом. Сегодня, когда Киллоран привез ее к своим приятелям, она усомнилась в том, что эта затея может хорошо закончиться, но ведь обошлось же. Граф уже столько раз спасал ее и от смерти, и от бесчестия… Пусть он был злодеем и подлецом — об этом Киллоран постоянно твердил сам, — все равно рядом с ним она ощущала себя в полной безопасности. Почти в полной… Но граф все-таки не преминул опять напомнить о том, что она достанется Джасперу Дарнли.
Значит, рассчитывать она может только на саму себя. Инстинкт самосохранения подсказывал девушке, что ей нужно бежать — подальше от этого камина, камина в доме лорда Киллорана и всех остальных каминов, пылающих в Лондоне.
Чем дольше Эмма об этом думала, тем больше утверждалась в этом намерении, но Киллоран как живой стоял перед ее мысленным взором. Его зеленые глаза… Изящные руки… Низкий, завораживающий голос… Его истерзанное сердце. Нет! Граф сказал правду — сердца у него нет. И чем быстрее она освободится от этого наваждения, тем лучше, спокойнее, безопаснее.
Ночь принесла с собой тишину, но не умиротворение. Потрескивание поленьев в камине могло бы настроить на мирный лад, если бы так бешено не билось сердце. И тем не менее усталость взяла верх. Эмма и сама не заметила, как погрузилась в сон. Ей снился Киллоран. Его зеленые глаза, черные волосы…
Он глядел на спящую Эмму. Несмотря на то что эта девушка, ставшая его наваждением, была крепкой и сильной, сейчас она выглядела удивительно хрупкой и трогательной. Рыжие волосы прекрасно оттеняли белую кожу, а закрытое дорожное платье, конечно черное, подчеркивало этот контраст. Погруженная в глубокий сон, Эмма казалась принцессой из сказки.
В спальне было жарко. От поленьев, догорающих в камине, шла волна благодатного тепла Киллоран снял плащ и держал его в руках, не зная, куда положить.
Кресло в комнате было одно, и сейчас в нем спала Эмма.
Граф злился. То, что ему захотелось вернуться сюда, да что уж лукавить, вернуться к ней, было плохим знаком. Почти таким же плохим, как его внезапное решение не позволить ей увидеть, что происходит в охотничьем домике одного из его друзей, Сандерсона.
Несколько часов, проведенных сегодня там, дали бы ей такой опыт, какого и за несколько лет не наберешься. Она бы узнала о том, чего желают мужчины, гораздо больше, чем многим женщинам удается узнать за всю жизнь. Какая бы судьба ни была ей предначертана свыше — верной жены или распутницы, — эти знания ей пригодились бы.
Граф пытался убедить себя, что увез Эмму оттуда с одной-единственной целью — пусть она остается невинной даже в своих помыслах. Так удар, который он готовит Дарнли, окажется верным. Достигнет цели. Станет смертельным.
Конечно, он понимал, что обманывает себя…
Киллоран перенесся мыслями на несколько часов назад.
Сандерсон привез с собой великолепного повара, еда была изысканная, но граф очень скоро понял, что совсем не хочет есть. Вино и бренди оказались выше всяких похвал. Он пил, но это не помогло избавиться от томительного ощущения, угнездившегося там, где у большинства людей находится сердце.
За двумя столами шла азартная игра. За картами сидели и плохие игроки, обыграть которых Киллорану не составило бы никакого труда, и опытные — достойные противники. Следующее неприятное открытие не заставило себя долго ждать — играть он тоже не хочет.
И уж тем более не могли заинтересовать Киллорана женщины, которые оказались в этом домике. Сегодня у Сандерсона были лучшие куртизанки, в основном актрисы, готовые удовлетворить любое желание гостей хозяина. Граф еле сдержался, чтобы не скривиться при виде их улыбок.
— Да что с тобой происходит? — удивился Сандерсон, протягивая ему бокал шампанского — лучшего, которое получали англичане из Франции. — Ты только посмотри, кто согласился ко мне приехать!
Сандерсон показал глазами на даму в маске. Значит, женщина из общества. Тоже ищет развлечений… Тут она их наверняка найдет. Киллорана этот маскарад не обманул. Виконтесса Бромвелд. Та самая, которая когда-то отказалась танцевать с каким-то там ирландским графом, недавно прибывшим в Лондон.
— И, пожалуйста, без гримас, — добавил Сандерсон, все еще с бокалом в руке — Киллоран не торопился его взять. — Ты же знаешь, как всех бесит эта твоя улыбка. Нет человека, который бы не сказал, что так, очевидно, улыбается если не сам сатана, то уж наверняка кто-то из его приспешников.
Виконтесса прошла вплотную к ним, прикоснувшись грудью к спине Киллорана, но граф не обернулся.
— А что же ты не позвал леди Барбару? — лениво спросил он и все-таки взял шампанское.
— Звал. Увы! Мне не удалось ее уговорить. Леди Барбара в последнее время какая-то странная. На любое предложение развлечься отвечает отказом. — Сандерсон неожиданно смешался. — Прости, ради бога… Я и забыл, что вы… что она… то есть ты…
Он совсем запутался и, в конце концов, замолчал. Выходит, Барбара стала избегать того, что прежде ее неизменно привлекало — так она, во всяком случае, уверяла. Забавно. Киллоран даже мог предположить, чье общество она предпочла.
