Но Элизабет знала, что не могла позволить Эбигейл женить на себе Уилла. Эта женщина сознательно обманывала его. Элизабет в отчаянии заколотила по подушке кулаками.
Все это уже не имело для нее значения. После всего, что она сделала, чтобы добиться своего, после того как узнала, кто ее отец, ей уже никогда не выйти замуж за Уилла. Он заслуживает лучшего, чем женщину, которая шла на уловки, чтобы чего-то добиться от него. Сердце ее разрывалось от боли.
Ей хотелось самой открыть ему, что значит быть герцогом, показать, какие горизонты открываются перед ним и какие его ждут обязанности. Ей хотелось разделять с ним победы в парламенте. Вместе с ним объезжать арендаторов.
А еще — смотреть на его лицо, когда он в первый раз увидит своего наследника.
Теперь из-за ее собственных проступков и проступков ее матери этого никогда не будет. Она поживет у Софи, пока не решит, что ей делать дальше. В любом случае ее ждет незавидное будущее.
— Вы были с этой… этой женщиной! — воскликнула Эбигейл, едва Элизабет вышла из комнаты.
— Да, — честно ответил Уилл. Его не пугало, что Эбигейл узнала правду. Раз Элизабет беременна, им надо как можно скорее пожениться. Эбигейл никого в Лондоне не знает, так что она не будет сплетничать.
— Я не могу в это поверить. Должно быть, она хитростью завлекла вас в свою постель.
— Почему вы так решили?
На ее лице было написано недоверие.
— У нее рыжие волосы… и веснушки!
И она одна из самых прекрасных женщин, которых Уилл когда-либо знал.
— Какое они имеют отношение, к чему бы то ни было?
— О, Уилл, она пробралась в вашу постель, чтобы стать следующей герцогиней! — Эбигейл зарыдала. — Она хочет увести вас у меня.
— Эбигейл, ничего не было, пока вы не прислали мне письмо, сообщая, что выходите замуж за Джосаю. Я был верен вам все эти годы, ждал, когда вы поймете, как сильно я вас люблю.
— Значит, вы еще любите меня! — Эбигейл вытерла слезы. — Значит, все будет хорошо! Вы заплатите ей, чтобы она родила где-нибудь в деревне или даже в другой стране. Можно будет сочинить для нее историю, например, что она вдова…
— Эбигейл, нет. — Уилл не мог поверить, что женщина, которую, как он думал, он когда-то любил, может быть такой бессердечной.
— Что значит это «нет»?
— Я не собираюсь давать Элизабет денег, чтобы она уехала и одна растила моего ребенка.
Эбигейл с сочувствующим видом покачала головой.
— Уилл, вы даже не знаете, ваш ли этот ребенок.
Уилл сжал кулаки.
— В этом я не сомневаюсь.
— О, — прошептала она.
— Я сожалею, Эбигейл. Но я женюсь на Элизабет. — Уилл встал и подал ей руку. — Я позабочусь о вашем отплытии обратно в Виргинию.
— Я не могу вернуться. Я стану посмешищем. Я лишилась всех шансов на хорошую партию.
— Не думаю. Люди поймут, что я женился на другой, — ответил Уилл.
Эбигейл оттолкнула его руку и встала.
— Вы глупец, Уильям Атертон. Эта женщина просто пытается стать герцогиней. Она вас не любит.
— Конечно, — мягко сказал Уилл. — Разве вы не делаете то же самое?
— Как вы смеете! Я никогда не думала о том, чтобы стать вашей герцогиней, только вашей женой. Я люблю вас, Уилл. Я не могла возражать отцу.
Вспомнив, что говорила Элизабет, когда он только приехал, Уилл сказал:
— Если бы вы действительно любили меня, запреты вашего отца не имели бы значения.
Эбигейл выпрямилась и подняла голову.
— Когда та маленькая шлюшка покажет свое истинное лицо, я буду ждать вас.
— Прежде чем вы уйдете, оставьте моему лакею название гостиницы, где вы остановились.
— Зачем?
— Чтобы я мог прислать вам билет на судно. — Уилл направился к двери. В последний момент он остановился и еще раз посмотрел на нее. — Прощайте, Эбигейл.
Когда за Эбигейл закрылась дверь, Уилл почувствовал огромное облегчение. Он подождал в конце коридора и убедился, что она покинула дом. Она ушла. Женщина, которую он когда-то любил или думал, что любит, пришла к нему, ослушавшись своего отца, и он отверг ее. Он почувствовал себя виноватым. Но что-то во внезапном появлении Эбигейл настораживало его.
Поддаться внезапному порыву — это было совсем не похоже на Эбигейл. Должна существовать более веская причина, по которой она отказывалась выходить за него замуж до настоящего времени. Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Главное — предстоящий разговор с Элизабет.
Им надо спланировать свадьбу и подумать о будущем ребенке. Он поднялся по лестнице и прошел по холлу к ее комнате. Негромко постучал.
— Уходите, Уилл.
— Элизабет, нам нужно поговорить.
— Нет, я сейчас не могу говорить. Мне нужно время подумать.
— Подумать? О чем? — Он попытался повернуть ручку двери, но дверь была заперта.
— О нас.
Он едва расслышал ее шепот.
— Элизабет, впустите меня.
— Нет.
— Очень хорошо. Я буду у себя в кабинете. — Уилл прошел в свой кабинет. Дом казался совсем пустым: Элли и Люси наносили визиты своим новым подругам, мальчики выехали на прогулку в парк. Дома оставалась только Сара, она, вероятнее всего, была наверху с гувернанткой, учила буквы.
Он не любил, когда в доме воцарялась тишина. Особенно сейчас, когда Элизабет была дома и, наверное, плакала в своей комнате. Ему хотелось пойти к ней. Убедить ее, что все будет хорошо. Они поженятся, и будут жить в любви и согласии. Они не будут такими, как ее родители.
Уилл верил в любовь и святость брака. Он видел, с каким трудом его отец приходил в себя после смерти его матери, у него не возникало сомнений в том, что отец очень сильно любил ее. И если бы не Бетси, его мачеха, отец, возможно, лишился бы рассудка. Она помогла ему справиться с горем. Он снова смог полюбить.
Уилл был уверен, что он так же любит Элизабет. Он не мог видеть ее страдающей. Если бы только она позволила ему объясниться. Возможно, она не знает, что Эбигейл ушла навсегда.
Уилл замучился, ожидая Элизабет, он жаждал поговорить с ней. Он снова поднялся наверх и постучал в дверь ее спальни.
— Элизабет, впустите меня. Нам надо поговорить.
— Да, надо, — сказала она из-за закрытой двери. — Но не здесь. Я сейчас спущусь.
Элизабет посмотрела на дверь своей спальни, затем перевела взгляд на дорожную сумку, в которую складывала вещи. Целый час она провела в размышлениях о своем поведении и пришла к выводу, что возможен только один выход. Когда она расскажет ему все, он сам захочет, чтобы она ушла. Она в этом не сомневалась.
Она набрала в грудь воздуха, стараясь не замечать засевшую в сердце боль. Спускаясь с лестницы, она оглядывала все вокруг, дом, в котором прожила всю жизнь. Она всегда любила этот дом больше, чем другие, в поместьях. Он был меньше и уютнее.
