– Джеймс, я – взрослая женщина. Я сама принимала решение и сама должна расхлебывать последствия.
– Ты не жалеешь о случившемся?
– Нет. Разве можно жалеть о том, что полюбил кого-то. Из этого, правда, ничего не вышло, потому что мы оказались слишком разными, но, наверное, я буду любить Халида до самой смерти.
– Он так много для тебя значил?
– Да.
– В таком случае, как же ты могла от него уехать?
– Не знаю. Откуда-то взялись силы. Очень умный, он заставил меня верить в то, во что мне хотелось верить. Но когда ты приехал, я вдруг поняла, насколько все это было ненастоящим. Халид никогда не изменится, а оставаться с человеком, который считает меня вещью, я не могу.
– Ты боялась, что он тебя бросит? Так часто поступают с женщинами, для этого у восточных мужчин и существует гарем.
– Нет, этого я не боялась… почти. По-своему Халид был… мне очень предан.
– Тогда в чем же дело? Может, культурный разрыв был слишком велик? Например, Беа так и не смогла его преодолеть.
– Отчасти дело, наверное, в этом. В конце концов, именно культура сделала его таким, какой он есть.
В дверях появилась Беатрис.
– О, привет, Джеймс. Я не знала, что ты уже дома. Листак подаст обед через десять минут.
Сара с Джеймсом встали, чтобы пройти в столовую.
– Убирайся с моих глаз, пока я не приказал четвертовать тебя и подать янычарам в виде супа, – мрачно произнес Халид, глядя на Косем.
– Мне надо с тобой поговорить, – ответила его бабка, не обращая внимания на алебардщиков, готовых по малейшему знаку Халида выбросить ее вон.
– По-моему, ты уже сказала гораздо больше, чем требовалось.
Косем села рядом с ним и похлопала по руке.
– Еще не все потеряно, – проговорила она. Пробормотав себе что-то под нос, Халид отдернул руку.
Косем разглядывала его, качая головой. Щеки внука покрывала небритая три дня щетина, рубашка была расстегнута до пояса (две пуговицы вообще оторваны), глаза покраснели от бессонницы.
– Оставьте нас! – рявкнул Халид стражникам.
Те поспешно исчезли.
– Я знаю, где Сара, – сказала Косем.
– Я тоже знаю. Она в доме своего кузена в Константинополе. Я приказал людям Турхана постоянно наблюдать за домом. Но это не означает, что она собирается ко мне вернуться.
– Но я могу тебе помочь.
– Неужели?! Так же, как «помогла» Саре уехать с ее кузеном? Я тебя не понимаю, донме пашана. Ты, похоже, выживаешь из ума. До появления Сары в гареме ты ни о чем – ни о чем! – другом не говорила, кроме как о моей женитьбе и рождении для тебя наследника. А когда появилась идеальная возможность достичь этого – что ты сделала? Сообщила Джеймсу Вулкотту, где находится Сара, чтобы он смог приехать и забрать ее. Не знаю, почему я не предал тебя казни?
– Возможно, потому что ты был слишком занят мыслями о том, как заполучить Сару обратно, – чопорно отозвалась Косем. – Глава твоего монетного двора уже два дня ждет приема.
– Если ты попытаешься читать мне сейчас наставления, я брошу тебя в темницу, – отрезал Халид.
Косем ничего не ответила.
Конечно, внук очень тяжело переживал отъезд Сары.
– Почему ты сообщила ее кузену, что она вернулась, – жестко спросил он, взглянув холодно на бабку.
– Сара должна была знать, что родственники ее разыскивают. Или ты действительно хотел, чтобы девушка осталась с тобой только потому, что у нее не было другого выбора?
– Я просто хотел, чтобы она осталась! – взорвался внук. – Ты же могла предположить, что она разгневается, когда узнает о моем обмане!
– Я не думала, что она тебя оставит, – тихо ответила Косем. – Правда, Халид, не думала! Понимала, что такая возможность существует, но искренне считала, что она просто встретится с кузеном и будет рада знать, что ему известно, где она и что с ней. Я думала, что сильное чувство к тебе удержит ее здесь.
– Надо полагать, мы оба ее недооценили, так? – горько воскликнул Халид.
– И ты собираешься просто здесь сидеть? Ты не намерен ничего предпринимать?
– Я строю планы.
– И что это за планы?
– Я еще не закончил.
– Халид, такая пассивность на тебя не похожа! Когда Сару похитили бедуины, ты уже через десять минут был на лошади, чтобы скакать на ее поиски!
– Когда ее похитили бедуины, я беспокоился о ее безопасности и был уверен в том, что она будет счастлива меня увидеть. Сейчас ситуация совершенно иная.
– Но ты же здесь властитель, паша. Можешь предпринять все, что пожелаешь!
– И что мне дала моя власть? В результате я сижу здесь, в полном отчаянии, и веду с тобой этот жалкий разговор.
Помолчав несколько секунд, Косем спросила:
– Когда Сара уезжает из Турции?
– Через несколько недель. Я велел Турхану подкупить начальника вокзала, так что когда ее кузен качнет наводить справки, ему скажут, что все места на Восточном экспрессе забронированы до конца месяца.
– А ты говоришь, что дала власть? – иронично ответила Косем, поднимая брови.
– Об этом Сара не узнает. Но если я распоряжусь арестовать ее или отнять у нее паспорт, чтобы она не могла уехать, это она будет знать.
– Надо понимать так, что ты обдумывал и такой способ действия? – поинтересовалась Косем.
– Да, но он не даст результата. Сара должна принять решение самостоятельно. Она хочет, чтобы я вел себя, как цивилизованный европейский джентльмен, а не оттоманский тиран.
– Проблема в том, что ты – оттоманский тиран. А с европейскими джентльменами Сара начала бы безумно скучать. Ей только кажется, что она этого хочет.
– Мне и приходится бороться с тем, что она думает, а не с тем, что чувствует. Если бы ее сердце диктовало разуму, она по-прежнему была бы со мной.
– И как ты представляешь себе удержать ее?
– Я просто не дам ей уехать из страны, но это, наверное, еще не заставит ее вернуться ко мне, – вслух размышлял Халид, качая головой. – По-моему, Сара воспользовалась появлением своего кузена как предлогом, хотя сама этого не осознает. На самом деле ей страшно было вступить в новую жизнь, которая ей так чужда. Она меня любит, и пока находится рядом со мной, у нее не появляется никаких сомнений, но я не могу проводить с ней каждую минуту. Мне надо управлять целой областью.
– Можно подумать, что ты в последнее время ею управлял, – едко вставила Косем.
– Я займусь делами, как только разберусь с личными делами, – пообещал внук.
– Так каким образом ты думаешь вернуть Сару?
– Не знаю, но должен это сделать.
– Тогда иди на компромисс. Пообещай ей, что раз в год будешь возить ее встречаться с родными, в этот зимний праздник, который она так любит.
– На Рождество?
– Да-да! Раз в год ты сможешь найти на это время. Здесь все равно, кроме муссонных дождей, ничего не происходит. Дай понять ей, что ты не ждешь, чтобы ради тебя она отказывалась от своего прошлого.
