Бенуа стоял спиной к Анжелике, взъерошив свои густые черные волосы. Затем он подошел к широкой кровати и прислонился головой к одному из столбиков, поддерживавших высокий полог. Анжелика впервые видела его таким расстроенным.
Разумеется, несправедливые, поспешные обвинения Бенуа возмутили ее. Вспыльчивая, как всегда, Анжелика загорелась гневом, и ее голубые глаза пылали сейчас яростным огнем. Она открыла было рот, чтобы побыстрее произнести ядовитый ответ, но слова замерли у нее на устах. Девушка судорожно перевела дыхание. О Боже, они женаты всего лишь несколько часов – и уже успели так сильно повздорить! Неужели этот брак всего лишь досадная, нелепая ошибка?
Анжелика испытывала непреодолимое желание развернуться и убежать; но куда? И зачем? Ведь Бенуа любит ее. Сейчас она понимала это – понимала без слов, сердцем…
Сила его гнева была лишь мерой его любви к ней. Ее необдуманное предположение о приданом и наследстве глубоко оскорбило и ранило Бенуа.
Она обвинила его в том, что он – жалкий охотник за состоянием, желающий побыстрее вскарабкаться по лестнице чинов и званий. Бенуа никогда– нельзя было уличить в отсутствии самообладания, однако он оказался совершенно безоружен против столь неожиданного и коварного выпада со стороны женщины, которую любил…
Да, он любит ее. Анжелика никогда не была уверена в этом так, как сейчас, когда смотрела на его неподвижную фигуру, слушала его хриплое, взволнованное дыхание. Бенуа, всегда осторожный, осмотрительный, открылся ей гораздо больше, чем кому-либо еще, и она просто не может предать его, не может не оправдать такое доверие.
– Я решила задержаться потому… потому, что не могла оставить тебя, – проговорила она, и сердце глухо застучало у нее в груди. Анжелика сделала несколько шагов по комнате и протянула руку, нерешительно дотрагиваясь до спины Бенуа. – Тогда я этого еще не знала – я отказывалась признаться себе в этом, – продолжила она, стараясь говорить твердо и уверенно, хотя голос ее то и дело прерывался. – Я твердила себе, что делаю все это ради Гарри, потому что якобы не могу быть уверена в том, что какому-то контрабандисту можно доверить его спасение. Однако я задержалась именно ради себя самой, потому что поняла… – Она запнулась и замолчала, лихорадочно подыскивая слова.
Ее пальцы по-прежнему касались спины Бенуа, и внезапно она ощутила, как начали расслабляться его мускулы, хотя он и не поворачивался к ней.
– Я помню свой первый сезон… ну в общем, когда я только начала выезжать в свет, – тихо заговорила Анжелика, и уверенность постепенно вернулась к ней. – Знаешь, Бен, тогда у меня было столько надежд и ожиданий. Я думала, что в переполненных гостиных и шумных бальных залах я встречу любовь на всю жизнь – может быть, даже переживу какие-то приключения… – Анжелика вздохнула, на мгновение погрузившись в мысли о прошлом. – Действительно, сначала мне было весело и интересно, – лукаво продолжила она, – но затем я увидела, как выходят замуж мои подруги. Иногда они на самом деле решались на этот шаг по любви, но такое случалось далеко не всегда. Тогда я подумала: неужели это все, что мне суждено в жизни? Неужели и я должна выбирать – остаться ли мне одинокой старой девой или же быть одинокой, нелюбимой женой? И я решила, что уж лучше никогда не выйду замуж, если так и не повстречаю мужчину, которого смогу полюбить и который полюбит меня. Я поняла, что мне все равно, кем он окажется – принцем крови или же… или же контрабандистом.
Она обвила руками шею Бенуа и продолжила:
– Я вышла за тебя замуж вовсе не потому, что мне хотелось сбежать от папы. Таких возможностей у меня было предостаточно – например, тетушка Сара, что живет в Бате, непрестанно шлет мне настойчивые приглашения приехать и погостить у нее как можно дольше. Она очень остроумная и деликатная женщина, с ней интересно, и Гарри ее тоже просто обожает… Я могла бы поехать к ней…
Бенуа обернулся, и руки его сомкнулись на ее талии. В его глазах мелькнул знакомый ей веселый огонек.
– Пожалуй, это самое запутанное и длинное извинение из всех, что мне доводилось когда-либо слышать, – добродушно сказал он.
– Почему же ты не остановил меня?.. – спросила Анжелика.
– Я все ждал, сумеешь ли ты наконец выговорить слова: «Прости, я люблю тебя», – тихо произнес Бенуа. – Похоже, это признание застревает в твоем нежном горлышке, не так ли, ma cherie? – Его длинные пальцы осторожно погладили бархатистую кожу ее шеи. – Я даже не припомню, слышал ли я их от тебя когда-нибудь раньше.
Слезы заблестели в глазах Анжелики.
– Я действительно люблю тебя, милый. Люблю всем сердцем и всей душой, и ничто и никогда не сможет изменить мою любовь к тебе! Прости, что я наговорила тебе таких ужасных вещей. Я знаю…
Но он не дал ей закончить извинение, прервав его поцелуем. Анжелика прильнула к Бенуа, желая только одного: доказать ему, как искренни были только что сказанные ею слова.
– Прости и ты меня, mon amour, – пробормотал Бенуа и потерся щекой об ее шелковистые волосы. – Я отлично знаю, что ты не расставляла никакие ловушки, чтобы заставить меня жениться на тебе; я знал это и все равно сказал. Это было просто…
Она тоже прервала его извинения, нежно зажав пальцами ему рот. Слезы катились по ее щекам, но она не пыталась вытереть их.
– Я сама виновата, что ты разозлился на меня, – сквозь слезы проговорила Анжелика. – Я так сердилась на папу, но, как только сама почувствовала себя обиженной, поступила точно так же, как и он. Наговорила колкостей человеку, который меня любит, и который только хотел помочь мне. – Сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, она с трудом сглотнула. – Я ведь не очень похожа на нахальную ш-ш-шлюху, а? – обеспокоенно прошептала она, не в силах скрыть, как сильно он обидел ее своими словами.
– Ни капельки! – воскликнул Бенуа. – Ничуть. Прости, mon aimee! И никогда даже не думай об этом! – Он лукаво улыбнулся и провел пальцем по ее щеке, нежно смахивая алмазные капли слезинок. – С самого начала я заметил, что ты всегда поступаешь только так, как велит тебе сердце, – мягко сказал он. – Пожалуй, теперь мне кажется, что я был не только очарован, но и слегка ошеломлен твоей искренностью. Сам я по характеру намного более скрытен и осторожен. Тебе придется научить меня больше доверять людям, mon amour.
Анжелика взглянула на него, словно заново видя сквозь пелену слез его худощавое, смуглое от загара лицо.
Сейчас она припоминала, с какой обезоруживающей искренностью и честностью Бенуа обращался с ней. Время от времени он действительно предпочитал кое-что утаивать от нее, однако только раз преднамеренно ввел ее в заблуждение – в связи с появлением Адама. И Анжелика почувствовала, что не только она заслуживает такой похвалы; Бенуа – тоже.
