Леди Уинтроп проследила за взглядом виконтессы, стискивая зубы. Когда банкирша уставилась через зал на своего высокого красавца-мужа, в ее глазах мелькнуло чувство, весьма похожее на ненависть.
– Не уверена, понимаю ли до конца, что вы хотите этим сказать, леди Девлин, – приглушенно отозвалась она.
– Только то, до чего поразительно, как неявные узы соединяют одного человека с другим, не находите?
– Все мы связаны грехом.
– Некоторые, полагаю, больше, нежели остальные, – с сухой иронией отметила Геро.
Ноздри собеседницы дрогнули в стремительном вдохе.
– Габриель Теннисон отошла от Бога. Апостол Павел учит нас, что женщине должно с совершеннейшей покорностью принимать наставления. Господь не позволяет женщинам проповедовать или властвовать над мужчинами, но предписывает быть молчаливыми. Ева была создана после Адама, и именно она поддалась на обольщение и впала в грех. Вот почему благочестивая леди не стремится стать известной и соперничать с мужчинами, но подчиняется супругу и посвящает себя заботам о семье. Я иногда задумываюсь, что мисс Теннисон, останься она в живых, делала бы после свадьбы брата. Вряд ли она обрадовалась его недавней помолвке.
– Какой помолвке?
На лице супруги банкира зазмеилась неприятная усмешка.
– Ох, Господи, неужели я выдала секрет? Я знала, что это событие не разглашается из-за кончины бабушки мисс Гудвин по материнской линии, но предположила, что вы как близкая подруга мисс Теннисон должны быть в курсе. Разве приятельница вам не говорила?
– Нет, – признала Геро, – не говорила. А откуда вам известно о помолвке?
– Мать Эмили Гудвин – моя хорошая подруга.
Кэт Болейн натягивала через голову тяжелый костюм из фиолетового бархата, отделанный золотой тесьмой, когда Себастьян проскользнул в ее тесную раздевалку в театре Ковент-Гарден и закрыл за собой дверь.
– Я уже начинала сомневаться, успеешь ли ты до репетиции, – заметила актриса, поворачиваясь к визитеру спиной и отводя с шеи тяжелый водопад каштановых волос. – Сделай доброе дело, помоги.
Это была естественная просьба, поскольку Кэт спешила, а они были давнишними друзьями. Касаясь кончиками пальцев ее теплого тела, Себастьян старался думать о ней как о давнем друге, как о сестре – хотя слишком хорошо знал, что это не так.
– Что-нибудь выяснила? – напряженным голосом поинтересовался он.
Собеседница занялась застегиванием браслета на запястье.
– Ты был прав насчет Джейми Нокса. Владелец таверны действительно связан с контрабандистами, которые курсируют через пролив из маленькой деревушки под Дувром и ввозят в основном французские вина и коньяки. – Поколебавшись, Кэт добавила: – Но там происходит кое-что еще… о чем я не могу тебе рассказать.
Себастьян развернул ее лицом к себе, прищуренным взглядом изучая нежную округлость щек, по-детски вздернутый носик, полные, чувственные губы.
– Я думал, ты знаешь, что мне можно доверять – что ничего из рассказанного тобой не пойдет дальше, независимо от характера сведений.
– Это не моя тайна. – Голубые глаза сузились от каких-то сложноопределимых для Девлина эмоций. – Могу только заверить, что дело опасное – очень опасное. С Джейми Ноксом шутки плохи. Он хорошо относится только к самому себе, да еще, возможно, к своему приятелю, тоже бывшему стрелку по имени Джек Симпсон.
– Я встречался с ним.
– Слышала, прошлой ночью на тебя напали и ранили, – легонько коснулась актриса его руки. – У тебя все в порядке?
– Где ты об этом слышала?
Кэт одарила его кокетливой улыбкой:
– Мне сказал Гибсон.
– У Пола длинный язык. Обычная царапина.
– Угу, как же.
В отдалении прозвучал предупреждающий о начале репетиции звонок. Немного помедлив, виконт взял руку собеседницы, поцеловал ей пальцы:
– Спасибо, – и повернулся к двери.
– Себастьян…
Девлин остановился и оглянулся.
– Поговаривают, будто слух, зрение и быстрота реакции Нокса равны твоим. И нам обоим известно, что этот мужчина похож на тебя, как брат – по крайней мере сводный брат. Что происходит?
Вокруг них звучали шум и гам готовящейся к генеральной репетиции театральной труппы: приглушенные смешки, хриплое требование некоей недостающей стойки, торопливый топот ног по голым половицам.
– Понятия не имею, – признал Себастьян. – Нокс утверждает, будто его отцом был какой-то кавалерийский капитан.
– Но ты ему не веришь?
– Я не знаю, чему верить. Аманда однажды заявила, что мой отец, скорее всего, конюх.
– Очень похоже на слова, сказанные только для того, чтобы причинить тебе боль, – поджала губы Кэт. Аманда, старшая сестра виконта, ненавидела его с рождения: за то, что он мужчина, за то, что именно Девлин унаследует титул и состояние их отца, и, как совсем недавно узнал Себастьян, за то, что он – живое напоминание о многократных и неразборчивых любовных похождениях их матери.
– Но это не значит, будто ее слова не могут быть правдой.
Девлин стоял со стаканом бренди в руке перед пустым камином в своей библиотеке, опираясь ногой в сапоге на холодную решетку, когда услышал остановившуюся у дома карету и быструю поступь Геро на крыльце. На каминной полке горели свечи в единственном подсвечнике, остальная часть комнаты лежала в сумерках. Виконт прислушался к приглушенному совещанию жены с Мореем. Затем она появилась на пороге библиотеки, поднимая обтянутую перчаткой руку к завязкам своей вечерней накидки.
– Ты рано вернулась домой, – выпрямился Себастьян, поворачиваясь.
– Хорошо, что я застала тебя, – прошла Геро в комнату. – Мне только что стал известен совершенно ошеломительный факт.
Вопреки желанию Девлин поймал себя на улыбке.
– Неужели? Какой же?
Сбросив накидку, Геро повесила ее на спинку ближайшего стула.
– Хильдеярд Теннисон не просто ухаживает за мисс Гудвин – они обручены!
– Я это знал.
С недоверием, которое сменилось забрезжившим негодованием, Геро уставилась на мужа:
– Знал?!
– Теннисон упомянул о помолвке по возвращении в Лондон. Сказал, что обручение состоялось незадолго до его отъезда в Кент, но о нем официально не объявлялось в связи с внезапной кончиной бабушки мисс Гудвин в самом разгаре приготовлений к празднеству.
– Но если ты знал, почему не сказал мне?
– По-моему, я говорил.
– Нет. Ты говорил, что адвокат питает чувства к дочери одного из своих коллег, но о помолвке не сообщил.
– Приношу свои извинения. Наверное, не счел это важным. Но у тебя явно противоположное мнение – почему?
