– Мне пора возвращаться к своему фургону.
– Мисс, если вы понадобитесь, все знают, где вас искать. – Гейнс схватил ее за руку и притянул к себе.
В этом танце каждый мог импровизировать. Вскоре Сара и Бык очутились вне круга танцующих.
– Вы едете с Милберном? – Если это и был вопрос, то ждать ответа Бык не стал. – Я видел вас с ним и стариком. – Он придвинулся к ней ближе, стремясь удостовериться, что она его слышит, и Саре пришлось отстраниться. – Этот старик вам отец или кто?
Муж, хотелось сказать Саре, однако ложь ей претила, и она призналась, что Милберн ее нанял. Однако, увидев при свете костра хитрый злобный взгляд Гейнса, тут же пожалела о своей честности.
Когда танец кончился, она шагнула в сторону и замешкалась, потеряв направление.
– Мне нужно вернуться.
– Я провожу вас. – И снова, не дожидаясь согласия, Гейнс взял ее за локоть. – Я путешествую с другом, Германом Кирби, и сыном моего брата Натаном. У мальчишки не осталось никого, кроме меня. – Он медленно вел ее вдоль составленных в круг фургонов и приветствовал шедших навстречу, приподнимая шляпу. – Мы хотим взять землю в Орегоне, – продолжил он. – Каждый из нас застолбит себе участок, но командовать всем буду я, потому что остальные ничего в этом не смыслят.
Сара промолчала, но его это не смутило.
– Вот мой фургон. – Она впервые искренне обрадовалась старому ворчуну и не оглядываясь, чтобы Бык не принял это за поощрение, прошла прямиком к фургону и залезла внутрь.
– Это еще кто? – услышала она хмурый голос Эли.
– О, этого парня зовут Гейнс, – ответил ему Милберн. – С ним трудновато ладить, но я думаю, что все обойдется.
Через несколько минут Сара вышла наружу с корзинкой для рукоделия. Она не собиралась заниматься шитьем до ужина, но ей нужно было как-то объяснить, почему она поспешно забралась в фургон.
– Не нравится мне его физиономия, – сказал Эли, глядя на нее.
Она промолчала, но внутренне возмутилась. Какое право он имеет ее осуждать?
– Бьюсь об заклад, что твоя физиономия ему тоже не по душе, – ответил Милберн.
– Возблагодарим же Господа за то, что он привел нас на этот травянистый луг! – широко раскинув руки, воскликнул преподобный Флинор. – Пока мы будем хранить веру в Него, Он будет уверенно вести нас к новому дому!
То, что в субботу вечером было танцплощадкой, в воскресенье утром стало церковью. Почти все путешественники оставили свои дела, чтобы послушать проповедь и хором пропеть псалмы.
– Похоже, я все услышу и отсюда, – сказал Эли. – Но ты, Сари, можешь идти, если хочешь.
Почувствовав в его тоне пренебрежение, Сара поняла, что он еще больше разозлится, если будет вынужден печь лепешки в одиночку, и предпочла остаться.
Эли оказался прав; они не пропустили ни слова, однако его ядовитые комментарии испортили все впечатление от проповеди.
Например, он заявил, что за луг нужно благодарить не Господа, а Милберна, а когда Сара резонно возразила, что, даже если Пит нашел луг, создал его все равно не он, Эли только фыркнул и велел ей месить тесто.
Флинор так расчувствовался, что у него срывался голос:
– На все воля Божья – от падения листа до рождения ребенка!
– Думаю, ты согласна и с этим, – скептически усмехнувшись, заметил Эли, начиная месить вторую порцию теста.
– Пожалуй.
Зачем я ввязалась в этот спор? – раздраженно подумала Сара. И как прекратить его, пока старик окончательно не вышел из себя? Она работала с ним уже пять дней, но возражать посмела впервые.
– Пожалуй… – задумчиво повторил он и сунул ложку в тесто. – А как насчет смерти?
– Каждая скорбь, – сказал Флинор, словно услышав его слова, – тоже выражение Божьей воли.
Эли фыркнул:
– Если это так, значит, ему нравится причинять людям боль.
Сара посмотрела на старика, шокированная как его словами, так и тем, что он осмелился произнести их вслух. А вдруг это кто-нибудь услышит?
– Я вот что хочу спросить, – произнес Эли, закончив смешивать тесто и передавая миску Саре. – Похоже, дома жизнь у тебя была не сахар. Иначе ты бы не отправилась на Запад. Я прав?
Опасаясь, что на ее лице отразились недоверие и страх, Сара быстро отвернулась и ничего не ответила.
– По-твоему, ты заслужила то, что заставило тебя захотеть начать все сначала? – продолжал допытываться Эли.
– Господь наказывает нас за наши грехи. Если бы мы не грешили, не было бы и скорби! – Казалось, священник обращается именно к Саре, к ней одной.
Она проглотила комок в горле, по-прежнему не в состоянии вымолвить ни слова, и кивнула.
Эли недовольно крякнул.
– Ну, а я считаю, что эту скорбь слишком часто испытывает совсем не тот, кто грешит.
Когда обе миски были завернуты в тряпицы и выставлены на солнце, чтобы тесто подходило, Эли нашел для Сары другую работу у фургона, где мог донимать несчастную вопросами, на которые она не могла ответить.
Когда Эли наконец отправил ее к ручью стирать одежду, она облегченно вздохнула, ибо к тому времени уже была готова броситься наутек. Она с радостью отправилась выполнять задание. Скрывшись за деревьями, Сара опустила сумку наземь и тяжело вздохнула.
Как Эли догадался, что я сбежала? И что еще ему придет в голову? – взволнованно думала девушка.
Хруст ветки заставил ее вздрогнуть и очнуться от тягостных размышлений. Она схватила белье и сделала вид, что занята делом. Через минуту к ней присоединилась Марта Уильямс.
– Я увидела, что ты идешь стирать, и решила, что вдвоем нам будет веселее, – сказала она, вставая у ручья на колени. – Ты сегодня что-то бледная. Нездоровится?
– Да нет… – отозвалась Сара, не поднимая головы.
– Пожалуйста, не волнуйся. Мне можно сказать все. Я видела, что старик заставил тебя работать все утро и даже не пустил на службу.
– Дело не в этом, – возразила Сара, досадуя, что дрожь в ее голосе можно неправильно понять.
Марта смотрела на нее с сочувствием.
– Откуда ты, милая?
– Из Нью-Йорка. – Сара ждала новых вопросов, но оказалось, что для Марты этот вопрос был всего лишь предлогом рассказать о себе.
– А мы из Теннесси, – начала она. – Отправились на Запад, потому что Том боится войны. Он говорит, что с тремя детьми и четвертым на подходе… – Она остановилась и с мечтательной улыбкой похлопала себя по животу. – Том не хочет бросать нас ради того, чтобы служить в армии.
– Никто не станет отправлять на войну молодого отца, – рассеянно ответила Сара. Проблемы Марты ее не трогали: они были слишком далеки от ее собственных.
