Луиза заперла за ним дверь и огляделась. Ее поместили в просторную спальню с высоким потолком, украшенным лепниной в виде рога изобилия с фруктами и цветами. Когда-то она была белой, но потемнела от времени и пыли. Тяжелые плотные шторы закрывали противоположную стену от пола до потолка.
Понимая, что на дворе уже темно, Луиза подошла к одному из окон. Луна уже взошла и освещала холодным светом прилегавший к дому парк. Огромный кедр одиноко стоял у дома, его вершина и ветви были четко очерчены на фоне темного неба.
Луиза заглянула вниз, туда, где свет, падавший из окон дома, освещал грунтовую дорогу. Она поняла, что ее спальня находится прямо над столовой. Очевидно, Редверс решил там остаться, чтобы выкурить наконец свою сигару.
Он какой-то странный, подумала Луиза, закрывая тяжелые шторы. Она никогда не видела более красивого мужчину, и, казалось, он по натуре человек веселый и общительный. Но сейчас он явно чем-то подавлен. Эти глаза… они строго следили за каждым, и если кто пытался перейти границы дозволенного, давали немедленный отпор. Временами он был таким резким в разговоре и жестким в общении, что она спрашивала себя: почему он не вызывает в ней — казалось бы, заслуженно — неприязнь и возмущение? Вероятно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что он был вдовцом, и она стала относиться к нему с большим снисхождением, как только узнала об этом. Возможно, он слишком долго был предоставлен самому себе — как и она сама. Может, он тоскует по тому общению, которое дает супружество.
Как только Роузберри-Холл приведут в порядок, я тут же приглашу его к себе, чтобы показать, как можно прекрасно проводить время, подумала Луиза. Но потом решила, что будет лучше, если она отложит намеченное приглашение, пока у нее не появится шанс узнать всех подходящих молодых леди в округе. Подыскать мистеру Редверсу хорошую, добропорядочную женщину, умеющую еще и хорошо готовить, — это ли не замечательное занятие!
Она помолилась, быстро разделась и юркнула в постель, с радостью обнаружив, что свежие хлопчатобумажные простыни теплые благодаря горячей грелке. Недели долгого путешествия и сегодняшний нелегкий день, напряженная атмосфера, создавшаяся во время и после ужина, словно подкосили Луизу. Она мгновенно заснула, и все озорные мысли насчет подходящей невесты для мистера Редверса улетучились из ее головы.
Луиза проснулась и села в постели, услышав какой-то шум. Она не поняла, что это такое. Хотя она долго прислушивалась, но ничего, кроме гулких ударов собственного сердца, так и не услышала, решив, что ей это просто приснилось. Наверное, причиной тому незнакомая обстановка, успокаивала она себя. В старых домах всегда что-нибудь скрипит или гудит — вот и мерещится что-то ужасное.
Постепенно страх прошел, и ее голова снова утонула в мягких подушках. Она начала погружаться в сон, как в теплый туман. Причин для беспокойства нет… ее дверь заперта… она в полной безопасности.
Где-то внизу раздался страшный треск, и Луиза мгновенно вскочила с постели и стала озираться по сторонам. Пока она приходила в себя, дом снова утонул в напряженной, хрупкой тишине.
Нет ничего хуже, чем непонятный шум, особенно если ваш ум встревожен рассказами о страшных пожарах. Угли в камине еще тлели, и при их угасающем свете она схватила халат и бросилась к двери. Судорожно отперев замок, выглянула в коридор. Как она и ожидала, там было пусто и темно. Она не знала, в каком крыле дома ночуют слуги, и, взяв подсвечник со свечой, подошла к камину и, раздув огонь, зажгла ее фитилек.
Повесив свой зонтик на руку — оружие для защиты от непрошеных гостей, — она, бесшумно ступая босыми ногами, быстро шла, прикрывая рукой колеблющееся на сквозняке пламя свечи.
Было тихо, но Луиза решила, что такие толстые двери звука не пропускают, и спустилась на первый этаж, напряженно прислушиваясь.
Снова послышался какой-то шум. Он раздавался из-за одной из бесчисленных дверей, окружавших просторное фойе. Босая, полуодетая, на сквозняке, она почувствовала, что замерзает.
Шум прекратился. Единственное, что она сейчас слышала, — стук своего бешено бьющегося сердца и свое учащенное дыхание. Какая глупость! — отругала она себя. Раз надвигается опасность, надо выяснить, откуда она исходит. Пока я здесь прислушиваюсь, может сгореть дотла весь дом, и все потому, что я боюсь показаться смешной!
Крепко вцепившись в холодный латунный подсвечник, она решительно направилась к двери, откуда, как ей казалось, слышался шум, и рванула ее на себя. Дверь была не заперта и открылась настежь.
Джеффри Редверс сидел перед широкой доской и, перегибаясь через нее, делал наклоны вниз, к ногам. Увидев Луизу, он замер.
— О… простите, что побеспокоила вас, мистер Редверс… — начала, было, она, машинально входя в комнату, забыв о своем дезабилье и растрепанном виде.
— Назад! — заорал он, отшвырнул доску и в несколько шагов очутился у двери. На секунду Луиза остолбенела, но, когда Редверс оказался прямо перед ней, сжала кулаки. Он возвышался над ней, глядя сверху вниз с яростью и отчаянием. Луиза попятилась, потом быстро повернулась и выскочила через стеклянную дверь в огромное фойе. Быстро оглядевшись, она увидела дверь, ведущую в прихожую. К ее удивлению, дверь была не заперта.
— Сюда нельзя входить, уходите немедленно… — донесся громовой голос Редверса.
Навалившись всем телом на тяжелую парадную дверь, Луиза с трудом открыла ее и побежала в темную чащу парка не разбирая дороги.
Этот побег был опрометчивым поступком. Ее халат, согревавший ее прохладными вечерами на горной станции в Индии, в эту морозную английскую ночь оказался совершенно бесполезной вещью.
Острые камешки гравия больно впивались в ее босые ноги, и она остановилась, прислушиваясь. Дом словно вымер — ни звука. Луиза стояла на ступенях Холли-Хауса и лихорадочно думала. Вся ее одежда и драгоценности остались в спальне. Без них покинуть этот дом она не могла. В Англии не принято приличной женщине бродить одной по ночам — это выглядит подозрительно. Тем более если на ней ночная рубашка да легкий халатик. Путешествие в подобном одеянии будет очень коротким — до ближайшего сумасшедшего дома.
— Ну, английская роза из меня не вышла, зато я умею карабкаться вверх, как вечнозеленый плющ, — сказала она себе, глядя на второй этаж Холли-Хауса, где тускло светились окна ее комнаты. Подсвечник и свой зонтик она где-то обронила, так что теперь ее ничто не обременяло. Вытерев ладони о ночную сорочку, Луиза подошла к стене дома и осмотрелась.
