Ознакомительная версия.
Мисси сама удивлялась тому, с какой легкостью она может болтать о таких вещах с гитлеровским асом, будучи в то же время доверенным лицом человека, который…
Впрочем, тогда, в мае 1941 года, заговор был еще понятием достаточно гипотетическим. И Мисси относилась к планам своего нового шефа с некоторой снисходительностью, как женщина всегда относится к делам любимого. Она была разумна и понимала, что самые радужные планы — как политические, так и любовные — вряд ли осуществимы. Им всегда что-то мешает. Во-первых — общий патриотический настрой, во-вторых — красивая молодая жена…
Но ведь Мисси и сама была молода, а потому пыталась отвлечься от ненужной, мучительной любви всякими способами. Принимала мужское поклонение. С одинаковым рвением посещала и новую русскую церковь, в хоре которой пел бывший советский оперный бас, и оперный театр, где давали «Ромео и Джульетту» неизвестного ей композитора. К тому же она не была бы женщиной, если бы не заботилась о своей внешности. Да и дела сестры очень ее заботили: Пауль Меттерних и Татьяна наконец решили официально объявить о своей помолвке. Но отец желал, чтобы Пауль нанес ему официальный визит и по всем правилам просил руки Татьяны. Судьбоносный визит жениха к князю Васильчикову состоялся в июне 1941 года. Согласие на его брак с Татьяной было даровано. Однако вскоре произошло событие иного рода. И многие в Германии сочли его роковым.
В воскресенье 22 июня Мисси открыла свой дневник и написала:
! «Германская армия ведет наступление на всем протяжении восточной границы. Начинается новая фаза войны. Мы знали, что это сбудется. И все же мы потрясены!»
Она испытывала состояние странной раздвоенности. Мисси истово любила Россию — ту, прежнюю Россию, которой не помнила, которую знала только по рассказам родителей и их друзей. Она желала ее возрождения и поражения красных, и многие «бывшие русские» находились в том же состоянии. И вот теперь Гитлер начал войну против красных. Но ведь это была война и против России! Гитлер желал не возрождения ее, а полного уничтожения! Москву предполагалось сровнять с землей, чтобы она никогда больше «не оскорбляла взора цивилизованного человека». Война была провозглашена «крестовым походом против большевизма», но на самом деле ее единственной целью был захват земель, разграбление национальных ресурсов России и массовое истребление ее народа — с изгнанием оставшихся в живых за Урал или превращением их в рабов германских поселенцев, которые пришли бы на их место. Как Мисси могла относиться к таким планам? Отныне ее ненависть к Гитлеру питалась новым «топливом». Однако в отличие от многих других русских, которые, ненавидя фашистов, начали идеализировать советскую власть, она никогда не обольщалась и не видела себе места в том мире, где правили бы красные.
А понятие мирной жизни в тылу все более отходило в область преданий. Теперь Германию и ее сателлитов в Европе бомбили не только англичане, но и русские. Было разрушено имение Меттернихов Иоханнесберг.
Бомбы не разбирают, на кого падают, и вместе с отъявленными нацистами страдали люди, резко осуждавшие войну. Как говорили еще римляне (а уж они-то знали все!), Беллона[1] всегда возьмет свою жертву…
Как-то Мисси гостила в Потсдаме у Готфрида Бисмарка, и на ужин зашел Хайнрих Витгенштейн. Он выглядел бледным и усталым. Газеты тогда внезапно зашумели о его подвигах: ему было всего двадцать семь лет, но он уже майор, и его назначили командиром целой группы ночных истребителей.
Мисси подумала: «Он кажется таким хрупким!» Она упрашивала его хотя бы ненадолго взять отпуск, но Хайнрих собирался сделать это только в конце месяца. Он остался ночевать в Потсдаме и, провожая Мисси до ее комнаты, осторожно поцеловал ее в щеку.
Видно было, что этого ему мало, что он все отдал бы сейчас, чтобы оказаться в комнате вместе с ней… Она только улыбнулась ему дружески и помахала рукой на прощанье.
И простилась с ним навсегда: через несколько дней Хайнрих Витгенштейн погиб…
Не только друзья, но и многие родственники Васильчиковых, дальние и ближние, были в армии — по обе линии фронта. Кузен Мисси Иван (чаще его звали Джим) Васильчиков, французский офицер, пропал без вести еще в 1940 году. Однако вдруг след его отыскался: оказалось, что он содержится в лагере для военнопленных близ Дрездена, и Мисси отправилась его навестить.
Лагерь был окружен колючей проволокой. Комендант, по-видимому, ужасно скучавший, почти час болтал с красивой девушкой, прежде чем вызвать Джима, и Мисси приходилось поддерживать разговор — она боялась его обидеть. Но он казался вполне приличным человеком, да и Джим подтвердил, что комендант всегда относился к нему нормально. Фактически он был военный врач, а лагерь — чем-то вроде полевого госпиталя, где пленные всех национальностей содержались временно, в ожидании перевода в постоянные лагеря.
Комендант простер свою любезность до такой степени, что приказал денщику устроить для гостьи и ее кузена пикник. Мисси с Джимом сидели сначала в кабинете коменданта, а потом вышли из лагеря и пешком отправились к месту пикника. Мимо проезжали машины с немецкими военными, но никто не обращал внимания на женщину, гуляющую с французским офицером в форме. Это показалось Мисси и Джиму в высшей степени курьезным.
Джим рассказал, что в лагере он выполняет обязанности переводчика с английского, русского, немецкого, французского, польского и сербского. Чувство, что он здесь нужен, не давало ему возможности задуматься о побеге. Да и куда было бежать, находясь в центре Германии? А еще Джим сообщил кузине, что у них есть потайной радиоприемник, так что пленные хорошо информированы, и каждую ночь в бараках вслух читаются военные сводки союзников.
Меню пикника состояло из тушенки, сардин, горошка, масла и кофе — всего этого «штатские» не видели уже очень давно.
Мисси принесла с собой жареного цыпленка и шампанское от Татьяны…
Конечно, Мисси не представляла, в каких условиях содержатся советские военнопленные… Но когда слухи об этом начали просачиваться, возмутились очень многие — даже ее матушка, ненавидевшая красных.
Одно время Лидия Леонидовна надеялась, что немецкое вторжение в Россию приведет к массовому народному восстанию против коммунистической системы, после чего возрожденная страна разделается с немцами.
Но по мере того как становилось известно о тупой жестокости германской политики на оккупированных территориях СССР и множилось количество жертв как там, так и в лагерях русских военнопленных, любовь Лидии Леонидовны к своей стране, усугубленная ее вечной германофобией (ведь во время Первой мировой войны она была медсестрой на фронте), взяла верх, и княгиня Васильчикова попыталась облегчить страдания соотечественников, прежде всего русских военнопленных.
Ознакомительная версия.
