Дворецкий молча оглядел господина с головы до пят. Гейбриел отлично знал, что тот увидел: старательно зачесанные со лба длинные черные волосы, кустистые брови, наводившие страх на некоторых особенно чувствительных дам, темную щетину, от которой никогда не удавалось избавиться. Что-то в его внешности отпугивало мягкосердечных красоток — особенно тех, которые любили ласково прижаться к нему и поворковать.
— Попробовать-то, конечно, можно, — наконец отозвался Бервик. — Вот только боюсь, что рук не хватит: придется очаровывать собственную невесту.
Не лучшее из его оскорблений, но тоже ничего.
— Говоришь так, как будто Татьяна при одном лишь взгляде на меня тут же от страха убежит. — Гейбриел отлично сознавал, что выражение его темных глаз неизменно приводило в ужас нежных леди, привыкших видеть в мужчинах комнатных собачек. Но с другой стороны, еще не родилась та, чьи глаза не распахнулись бы от счастья при встрече с особой королевской крови. Каждой хотелось получить своего собственного, карманного принца.
И все же впервые в жизни предстояло испытать свои чары не на любовнице, а на жене. Давно известно, что к браку женщины относятся куда серьезнее, чем к случайной встрече в постели.
Гейбриел сдержал ругательство, готовое сорваться с губ, и, повернувшись к столу, взглянул на разбитый кувшин.
— Наверное, хорошо, что у невесты не больше выбора, чем у меня.
Бервик поклонился и исчез так же бесшумно, как появился.
Ярроу-Хаус
В комнате стало неестественно тихо — как в лесу после выстрела.
Виктория стояла молча. Кейт посмотрела в ее мягкие, чуть подернутые туманом глаза и поняла, что заявление матери пролетело мимо ее сознания.
— Мы сестры? — едва слышно переспросила она.
— Да. А потому советую не продолжать спор, а поехать к принцу, не дожидаясь позора, потому что Виктория — твоя сестра.
Внезапно Кейт почувствовала облегчение. Конечно же, она просто не так поняла…
— Единокровная сестра, — уточнила Марианна скрипучим голосом.
— Но ведь… — Кейт повернулась к виновнице суматохи. — Сколько тебе лет?
— Ты и сама отлично это знаешь. — Виктория снова потерла нижнюю губу и тихонько всхлипнула. — Ровно на пять лет меньше, чем тебе.
— Значит, восемнадцать. — Голос прозвучал спокойно, хотя сердце отчаянно колотилось.
— А из этого следует, что тебе уже все двадцать три, — любезно подсказала Марианна. — Или даже двадцать четыре. В таком возрасте недолго и забыть.
— А как же ваш муж, полковник?
Марианна неопределенно пожала плечами.
Кейт испугалась, что задохнется. Жизнь внезапно предстала в новом свете, с бесконечными неразрешимыми вопросами, о существовании которых она прежде и не подозревала. Да, всего через две недели после похорон матери отец вернулся домой и с порога заявил, что собирается жениться по специальной лицензии.
Мама много лет тяжело болела и все время лежала, а отец изредка заглядывал в комнату и ограничивался несколькими жизнерадостными фразами да иногда посылал от двери воздушный поцелуй. Ни разу не присел возле кровати, не взял мать за руку, не погладил по волосам.
Потому что, как выяснилось, все это время он сидел рядом с Марианной.
— Кажется, я что-то пропустила. — Виктория посмотрела озадаченно. — Ты плачешь, Кейт?
Кейт сдерживалась из последних сил. В последний раз она лила слезы на похоронах отца.
— Разумеется, нет!
В комнате вновь повисла давящая тишина.
— Но почему же вы никогда ничего не рассказывали? — наконец обратилась она к мачехе. — Хотелось бы узнать подробности.
— Подробности тебя не касаются, — отрезала Марианна и посмотрела на дочь. — Помнишь, милочка, как мы встречались с нашим дорогим Виктором еще до того, как переехали жить в этот дом?
Виктор! Кейт никогда и в голову не приходило, что имя сводной сестры непосредственно связано с именем отца.
— Да, — кивнула Виктория, — часто встречались.
— А все потому, что твоя мать была его любовницей, — пояснила Кейт. — Полагаю, отец ездил к вам одиннадцать лет подряд — до тех пор пока не умерла мама. — Она повернулась к Марианне: — А существовал ли вообще полковник? Или Виктория родилась вне брака?
— Какая разница? — отрезала мачеха ледяным тоном. — Я и сама в состоянии обеспечить дочку всем необходимым.
В этом Кейт не сомневалась. Любимый безалаберный отец завещал все свое состояние новой жене, ну а Марианна обратила наследство в щедрое приданое для Виктории. Ей и дела не было до того, что поместье требовало постоянной заботы и вложения средств. Отныне полноправной хозяйкой стала сестра.
Сестра, которая оказалась не только беременной, но к тому же рожденной за рамками закона. Судя по всему, полковника, своего первого мужа, Марианна просто выдумала… чтобы соблюсти видимость приличия.
Мачеха встала и затушила сигарету в пепельнице, уже и без того переполненной окурками.
— Признаюсь, я потрясена. Почему вы не обнимаетесь в порыве сестринской радости? Что ж, раз так, придется расставить точки над i. Ты, Кэтрин, отправишься в замок Поумрой, потому что твоя единокровная сестра ждет ребенка и ей незамедлительно нужно выйти замуж. Наденешь платье Виктории, возьмешь с собой этих нелепых собачонок и сделаешь все, что потребуется. — Марианна выглядела решительной и очень-очень усталой.
— Но в этом случае вы оставите семье Крэбтри их дом, — немедленно парировала Кейт.
Мачеха пожала плечами, и стало ясно, что на самом деле судьба вдовы священника ей глубоко безразлична, а заговорила она об этом всего лишь на тот случай, если бы тема кровного родства не сработала.
— Я пригласила того самого парикмахера, который стриг Викторию, — сообщила она ровным тоном. — Мастер приедет завтра и приведет в порядок твои волосы. А еще придут три портнихи — ведь понадобится ушить не меньше двадцати платьев.
— В замке придется провести дня три-четыре, — пояснила Виктория.
Она встала, и Кейт впервые заметила, что сестра действительно в положении: в движениях появилась медлительность и тяжесть.
— Прости, мне очень жаль, — тихо произнесла она.
— Тебе не о чем жалеть и не за что извиняться! — перебила Марианна.
— Нет, есть, — настойчиво возразила Виктория и снова обратилась к Кейт: — Жаль, что отец оказался таким, каким был. О том, что он женился на моей маме, я, конечно, не жалею, а вот обо всем остальном… представляю, как ты к нему теперь относишься.
Кейт не любила вспоминать отца. Все семь лет, прошедшие со дня смерти, старалась о нем не думать. Было слишком больно представлять, как он смеялся, как стоял возле камина с бокалом в руке и рассказывал забавные истории о Лондоне.
