Ознакомительная версия.
Это была здравая мысль, и они тут же занялись похоронами. В стороне, под скалой, по-прежнему горел костерок, был виден силуэт склоненного над рыцарем Метью: монах приложил ко лбу Артура ле Бретона небольшой крестик и бормотал в уже оглохшие уши рыцаря отходную молитву. Когда он поднялся на склон, Артур и Рис заканчивали работу: закопав тела воинов, теперь они заваливали камнями трупы лошадей. За всеми этими похоронными делами они провозились довольно долго, небо уже начало сереть, но, осмотрев свою работу, остались довольны. И если когда-нибудь какой-то пастух, бродя со своими овцами, и сможет обнаружить под каменистой насыпью останки людей и животных, то произойдет это нескоро. Крестоносца они погребли отдельно, закопав и привалив сверху огромным камнем. Правда, предварительно сняли с него рыцарское облачение, чтобы никто не мог опознать тело. Метью на этом особенно настаивал. Говорил, что чем дольше граф Корнуолл не будет знать, куда пропал посланец императрицы, тем сохраннее будут их головы и тем тише будет вести себя сам лорд Реджинальд.
При этом Метью выглядел так, словно он знал нечто такое, что позволяло ему приказывать своим приятелям. Артур относился к этому спокойно, а вот Рис стал нервничать.
— Ты хочешь извести меня, Метью? Не забывай, что ты изгнанный из Шрусберийской обители монах, а вовсе не рукоположенный священник. И то, что ты принял исповедь умирающего, вовсе не дает тебе права что-то скрывать от нас. Я правильно говорю, Артур?
Юноша молчал. Они сели на доставшихся им лошадей и потрусили по вьющейся вдоль Корнуоллского хребта тропе. Дорога была вполне сносной, они ехали быстро и к полудню уже разглядели башни Лонсестона. Тут было решено разделиться: Метью должен был забрать их возок из местной обители, а Рис и Артур, объехав город, ожидать приятеля на дороге к Экзетеру.
Подобное решение исходило от самого Метью. Этот монах был самым здравомыслящим, и обычно друзья всегда поддерживали его. Но теперь Рис, уязвленный значимым видом Метью, опять стал жаловаться, что тот ведет себя так, как будто что-то узнал, но таится от них. Разве они имели тайны друг от друга?
Артур какое-то время молчал, но потом, когда они остановились среди нагромождения скальных обломков за Лонсестоном, юноша снял с лошади чересседельную суму, весьма объемную после того, как туда уложили снаряжение рыцаря, и извлек из нее небольшой кожаный футляр.
— Думаю, все дело в этом, — произнес Артур, показав его Рису.
Рис удивленно выгнул брови. Он сразу узнал футляр, который именно они и доставили лорду Корнуоллу. Но тогда он выглядел не таким помятым и забрызганным и его обвивал шнурок со свисающей печатью Роджера Херефордского.
— Я ничего не понимаю, — растерялся Рис. — Откуда он у тебя, если вчера мы вручили его графу.
— А тот передал футляр иоанниту. И уж поверь, дружище, послание это таково, что мы весьма рисковали жизнью, доставляя его. Как рисковали и те, кто поставил тут свои подписи.
При этом Артур невозмутимо раскрыл футляр и извлек из него свиток, испещренный многими подписями и печатями на разноцветном воске.
— Столько имен, — хмыкнул Артур. — Столько подписей и печатей — и рыцари, и бароны, и священнослужители, и высокородные лорды… И все они клянутся встать на сторону Генриха Плантагенета при первой же возможности. И тут не только имена известных союзников анжуйского принца, но и немало неожиданных подписей: Арундел, Оксфорд, даже родной брат короля Генри Винчестерский. Даже Корнуолл, ранее не желавший вмешиваться в ссору претендентов за трон, и тот поставил свою подпись.
— Откуда у тебя это послание? — почти взвизгнул Рис. И умолк. Похоже, он наконец начал догадываться.
Артур заметил это и согласно кивнул.
— Ты прав, дружище. Реджинальд Корнуоллский поставил под ним свою подпись с печатью и вручил его посланцу императрицы. А Артур ле Бретон — мир его праху! — просил меня сжечь его вещи и, соответственно, это послание. Он не хотел, чтобы кто-либо пострадал. И уж поверь мне, если подобный список заведомых врагов короля попадет к Стефану, вся Англия умоется кровью. Ибо он никого не пощадит. И будет по-своему прав. Причем сможет ссылаться на этот документ, когда начнет карать отступников.
Он объяснил оторопелому Рису, что после военной кампании прошлого года, несмотря на то что Генрих уехал и оставленные без своего предводителя лорды были вынуждены признать власть Стефана, многие вельможи и церковники возмущались действиями Стефана, особенно после того, как король взял на вооружение тактику «выжженной земли». Рис и сам видел, что тогда творилось в Англии: по приказу короля сжигались целые деревни, жителей убивали, а урожай уничтожали, дабы он не достался противнику. Пострадали и монастыри: замки разрушили, а все их защитники были безжалостно казнены. И все это сделал король Англии. Но короли так себя не ведут — это тактика завоевателей. Подобной жестокостью Стефан и отвернул от себя многих лордов, ранее готовых стоять за него горой. Похоже, даже пытавшийся оставаться до этого в стороне граф Корнуолл был возмущен действиями монарха, и теперь его подпись и печать стояли в документе, в списке людей, на которых Плантагенет сможет рассчитывать, когда продолжит борьбу со Стефаном.
Вот почему они прислали к графу Корнуоллу своего человека — госпитальера Артура ле Бретона. На первый взгляд, было похоже на то, что орденские братья не вмешиваются в дела сильных мира сего, но на деле они тщательно за всем следят и принимают живейшее участие. Поэтому Артур ле Бретон и привез подобный документ с воззванием Матильды к английским лордам. Если они подпишутся, то ее сын вскоре сможет опять приехать в Англию, а связанные клятвенными обязательствами лорды и их вассалы выступят на его стороне. Вообще-то ловко придумано. Но и опасно. Ибо попади такой документ к Стефану…
— Судя по всему, наш трусоватый Корнуолл понял, что вляпался в неприятную историю. Но с ним был госпитальер, а он непростой парень, ты сам видел. Милорд Реджинальд побаивался его, не смел ему перечить, тем более что его имя тоже значилось в документе. Но вот когда документ был передан Артуру ле Бретону и тот готовился отправиться на континент… тогда Корнуолл и решил, что лучше избавиться как от компрометирующего его списка, так и от самого посланца. Он отправил с госпитальером убийц, ну и… Дальше ты сам все знаешь. Славный все же был парень, этот крестоносец. Уже умирающий, он, конечно, понимал, кто приказал его убить, но прежде всего настаивал, чтобы сожгли документ, уличающий сторонников его госпожи. А вот я… Скажем так: мне стало не менее любопытно, чем тебе при взгляде на зазнавшуюся физиономию Метью. И когда я заметил в суме госпитальера знакомый футляр, то успел выхватить его, прежде чем бросил остальные пожитки рыцаря в огонь. Что, нехорошо грабить умирающего?
Ознакомительная версия.
