— Почему? — опять потребовал ответа Мак-Бейн.
Николас вздохнул:
— Полагаю, что сестра знает, почему Джон так желает отправить ее как можно дальше — он называет ваши места концом света, — но Джоанна не рассказывает мне, что побуждает его к этому.
— Итак, вы тоже извлечете выгоду из моей женитьбы.
— Мне не нужны английские владения, — ответил Николас. — Они принесут мне только дополнительные ежегодные налоги, а сам я и без того имею достаточно, чтобы заново отстроить все мои поместья.
— Почему же вы запросили сестринские…
Николас не дал ему закончить:
— Джону ведома только жадность. Если бы он узнал, что я просто хочу защитить сестру от барона Уилльямса, он не согласился бы выдать ее за вас. Конечно, он потребовал большую пеню, и я уже выплатил ее.
— Вы противоречите сами себе, барон. Если Джон хочет выслать Джоанну из Англии, почему же он собирался выдать ее за барона Уилльямса?
— Потому что Уилльямс абсолютно предан Джону. Это его комнатная собачонка. Он смог бы держать сестру под контролем. — Тут Николас покачал головой и глухо прошептал: — Сестре известны какие-то изобличительные сведения, и Джон не хотел бы, чтобы его прежние грешки открылись. О, она никогда не смогла бы свидетельствовать в суде против кого-либо, тем более — против своего короля, ибо она женщина и, следовательно, ее не будет слушать ни один суд. Все же у нас есть бароны, готовые взбунтоваться против короля. Возможно, Джоанна вполне в состоянии разжечь их пыл, расскажи она что-нибудь из того, что ей известно. Это настоящая головоломка, Мак-Бейн, но чем больше я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что наш король и впрямь боится чего-то, что известно Джоанне.
— Если ваша догадка верна, меня удивляет, что она еще жива. Ваш король способен умертвить ее.
Николас знал, что ему не добиться содействия Мак-Бейна, если он не будет с ним совершенно честен. Он кивнул.
— Король способен на убийство. Я был с Джоанной, когда она получила приказ выехать в Лондон, и видел ее реакцию. Я уверен, она думала, что едет на казнь.
— Все же она еще жива.
— Король держит ее под усиленной охраной. Она живет обособленно и никого не принимает. Это жизнь в постоянном страхе. Я бы хотел отправить ее подальше от Англии. Брак с вами — таков найденный мною выход.
Лаэрд был удовлетворен искренностью барона. Он знаком предложил гостю следовать за ним и направился к развалинам, которые теперь именовал домом. Николас пошел радом с ним.
— Итак, вы прибыли сюда с этим хитроумным планом, — тихо произнес Мак-Бейн.
— Да, — ответил Николас. — И как раз вовремя. Джон собирался выдать сестру за Уилльямса полгода тому назад, но ей удалось этому воспротивиться.
— Каким образом?
Николас усмехнулся:
— Для начала она потребовала развода.
Мак-Бейн искренне удивился:
— Для чего ей понадобился развод? Ее супруг умер.
— Это был замечательный отвлекающий маневр, — пояснил Николас. — Смерть ее мужа мог подтвердить свидетель, но самого тела ей не предъявили. Сестра заявила королю, что она ни за кого не выйдет замуж вторично, пока остается хоть кроха надежды, что Рольф все-таки жив. Видите ли, он умер не в Англии. Он был посланником короля в Венеции, городе на воде, когда с ним произошел этот несчастный случай. Король, конечно, не собирался принимать сестрин отказ, но, поскольку в те дни у него были нелады с церковью, он решил действовать законным путем. Джоанна только что получила бумаги: ей предоставлен развод.
— А кто этот свидетель смерти ее мужа?
— Зачем вы спрашиваете?
— Простое любопытство, — ответил Мак-Бейн. — Вы его знаете?
— Да, — отозвался Николас. — Этот свидетель — Уилльямс.
Мак-Бейн отправил эту порцию сведений в тайник своей памяти.
— Значит, вы предпочли меня английскому барону?
— Уилльямс — чудовище, и я не вынес бы мысли о том, что моя сестра отдана ему во власть. Вы меньшее из двух зол. Я знаю, что с ней вы будете обходиться хорошо… если она выйдет за вас.
— Что за чушь? Ведь решать — это не ее дело.
— Боюсь, что так, — сказал Николас. — Но Джоанна сначала должна встретиться с вами. Это лучшее из всего, что я могу сделать. Правда, она вообще не стала бы вторично выходить замуж, если бы могла существовать на те средства, которые король требует оставлять незамужним женщинам. Во всяком случае, ей так кажется. Но я осведомлен лучше. Король все равно выдал бы ее замуж, тем или другим способом.
— Ваш король жадный человек, — заметил Мак-Бейн. — Или это особое наказание, чтобы добиться согласия вашей сестры?
— Вы говорите о моей пене? — спросил Николас. Мак-Бейн кивнул.
— Нет, — сказал Николас. — Джон умеет принудить ко вторичному замужеству вдов своих вассалов. А если они решают оставаться свободными или предпочитают всем своих покойных мужей — что ж, тогда они должны выплачивать ему ежегодно изрядные деньги.
— Вы упомянули, что уже выплатили пеню. Значит, вы предполагаете, что Джоанна найдет меня приемлемой партией?
Николас кивнул.
— Но сестра не знает, что я уплатил пеню, и я был бы вам весьма обязан, если бы вы не упоминали об этом, когда встретитесь с ней.
Мак-Бейн сложил руки за спиной и вошел внутрь. Николас последовал за ним.
— Я должен рассмотреть это ваше предложение, — объявил лаэрд. — Мысль о женитьбе на англичанке неудобоварима, а если она к тому же ваша сестра, — то почти абсурдна.
Николас понял, что его задели, но не обратил на это внимания. Мак-Бейн испытывал его характер в продолжение всего боя против Маршалла и его когорты.
Лаэрд временами бывал груб, но он несомненно был человек отваги и чести.
— Есть еще одна вещь, которую вы должны рассмотреть, прежде чем примете решение, — сказал Николас.
— Какая?
— Джоанна бесплодна.
Мак-Бейн кивнул, чтобы показать Николасу, что он понял его, но в течение нескольких минут никак не реагировал на это сообщение.
Затем он пожал плечами:
— У меня уже есть сын.
— Вы имеете в виду Алекса?
— Да.
— Мне говорили, что его отцом могут быть, по меньшей мере, три человека.
— Это правда, — не стал спорить Мак-Бейн. — Его мать была потаскушка. Она не могла назвать имени отца Алекса, но полагала, что я мог им быть. Она умерла при родах. Я признал мальчика своим.
— А кто-нибудь еще признал его?
— Нет.
— Джоанна не принесет вам детей. Тот факт, что Алекс незаконнорожденный, может иметь какое-то значение в будущем?
— Никакого, — объяснил Мак-Бейн. Его голос был суров и непреклонен. — Я и сам незаконнорожденный.
Николас рассмеялся:
— Значит ли это, что, когда я назвал вас бастардом в пылу битвы против Маршалла, я не задел вас, а только сказал правду?
