Роган согласно кивнул. Можно ли было оспаривать это? Во время службы на Пиренейском полуострове его младший брат столько раз встречался со смертью, сколько ему, молодому герцогу, не доведется встретить за всю жизнь. Он не выразил своего недовольства по поводу идиллической жизни, о которой мечтал Квин. Бог знает, после того, что претерпел брат на Пиренеях, он заслуживает ее. Только тихой семейной жизни, которую он ищет, не существует в действительности, как бы в это ни верил Квин. Но они обсудят это как-нибудь в другой раз.
Роган выпрямился в седле и улыбнулся.
– Хорошо, Квин, мы найдем твою леди. Но надо вернуться на Портман-сквер, пока не грянул ливень.
Квин положил руку под колено и вдел ногу в стремя, на лице его появилась озорная улыбка.
– Тогда нам лучше поторопиться. – Склонившись над головой лошади, он пришпорил ее и крикнул брату: – Увидимся у ворот, старик.
Роган усмехнулся и погнал свою лошадь по направлению к Камберлендским воротам Гайд-парка. Забавно, как при таком ранении Квин рассчитывает обогнать его и первым доскакать до ворот.
Когда Роган, пришпорив коня, мчался по Оксфорд-стрит, поднялся ветер и сорвал с головы шляпу. Роган слышал, как раздался шлепок, когда шляпа приземлилась к грязную лужу, но даже не обернулся. Ему надо выиграть соревнование. Сырой ветер трепал его густые волосы, фалды фрака развевались за спиной. Через минуту обогнав Квина, Роган оглянулся назад и закричал от восторга:
– Никто никогда не обгонит Черного Герцога!
Квин прибавил скорость, и вскоре их лошади поравнялись. Он усмехнулся, когда его лошадь проскакала галопом мимо Рогана.
– Никто? – прокричал белокурый брат, оглядываясь назад.
Роган ударил хлыстом и снова оказался впереди.
– Никто, включая тебя, дорогой брат.
На землю падали крупные капли дождя, когда сестры Ройл дошли до Кэвендиш-сквер близ парка Мэрилебон. Становилось сыро, мокро. В волнении Элизабет поднесла письмо с адресом к глазам Мэри.
– Мы пришли. Вон там этот дом, видишь? Дом номер два прямо перед нами.
– Вижу.
Дождь уже хлестал вовсю, но Мэри стояла не шелохнувшись.
– Ты можешь стоять здесь сколько угодно, Мэри, но я не хочу, чтобы мое новое платье испортил дождь. – Анна направилась по узкому тротуару к лестнице, ведущей к шикарному дому. Дойдя до нее, девушка оглянулась на сестер. – По крайней мере, ты, Лизи, идешь?
Элизабет повернулась к Мэри, убрала темный влажный завиток, упавший на щеку сестры.
– Пожалуйста, Мэри. Знаю, ты думаешь, что это – розыгрыш, но я должна узнать, сможет ли этот лорд Лотариан рассказать нам что-нибудь о нашем рождении. Пожалуйста, пойдем с нами! Ты самая умная из нас и скорее, чем мы с Анной, поймешь, правду ли нам говорят или ложь. Пожалуйста, пойдем.
Мэри взглянула на Анну, которая уже стояла у парадного и с угрожающим видом собралась постучать в дверь медным молотком.
– Я сделаю это, я постучу сейчас же. – Анна приподняла тяжелый молоток. – Вы окажетесь в нелепом положении обе, когда дверь откроется, а вы будете стоять там внизу, у лестницы, мокрые как мыши.
Элизабет умоляюще посмотрела на Мэри. Она прошла сюда весь этот путь, ее чуть не затоптала лошадь. Остается лишь войти!
– Хорошо, – ответила Мэри, – но если это маленькое приключение окажется безрезультатным и никто не поддержит твою фантастическую версию о нашем появлении на свет, ты должна обещать мне, что откажешься от этого расследования и будешь думать об устройстве своего будущего.
– Какой же ты иногда бываешь глупой, – улыбнулась Элизабет. – Ты знаешь, что мы никогда не согласимся на это. – Она схватила Мэри за руку и поспешила к двери, подойдя к ней в тот момент, когда Анна дважды ударила дверным молотком по медной пластине.
Не успела Мэри произнести в ответ что-нибудь членораздельное, дверь распахнулась, и дородный дворецкий провел их внутрь дома.
Дом и снаружи казался величественным, но, только очутившись внутри, они поняли, какие у него внушительные размеры. В середине огромного холла высотой и три этажа находилась лестница с позолоченными балюстрадами. Мэри очень понравилось, что отполированный мраморный пол в холле отражает все, как зеркало, – но лишь до того момента, пока она не увидела своих белых нижних юбок, поддетых под платье.
Трое молодых слуг так внезапно окружили сестер, что напугали их. Ловкими руками, облаченными в перчатки, они сняли с девушек накидки, выхватили мокрые зонтики и исчезли так же быстро, как и появились.
– Миледи примет вас в библиотеке, – сказал дворецкий, наклонив голову и слегка повернув ее, ожидая, что они последуют за ним. – Она собирается пить чай.
Мэри протянула руку и постучала по плечу дворецкого, прежде чем он успел покинуть холл.
– Приношу вам свои извинения, но полагаю, нам неправильно указали адрес.
Дворецкий обернулся, чтобы посмотреть девушке в лицо. Он казался очень смущенным оттого, что у нее хватило наглости прикоснуться к нему. Элизабет передала Мэри письмо, а та, в свою очередь, показала написанный адрес дворецкому.
– Кэвендиш-сквер, дом два.
Мужчина с глазами ящерицы моргнул и уставился на кусок плотной бумаги, затем перевел взгляд на Мэри.
– Нет, вы пришли по верному адресу. Вы ведь сестры Ройл, не так ли?
– Да, – начала Мэри. – Но мы…
Дворецкий не дал ей закончить начатое предложение, словно не слышал ее.
– Как я уже сказал вам, мисс Ройл, если вы все проследуете за мной, я отведу вас к миледи.
– Прекратите, пожалуйста! Мы пришли не к миледи. – Анна явно стала выходить из себя.
– Мы пришли повидаться с нашим опекуном, джентльменом… лордом Лотарианом. – Элизабет была сбита с толку, ее блестящие зеленые глаза округлились, расширились и стали похожими на глаза дворецкого.
– Все верно, – поклонился дворецкий. – И скоро вы увидите его светлость. Проходите сюда, пожалуйста.
Элизабет и Анна взяли Мэри за руки, встав по обе стороны от нее. Искали ли они ее поддержки или не давали убежать, Мэри не знала. Девушки следовали по длинному коридору за маленьким кругленьким дворецким, пока наконец не вошли в огромную библиотеку.
На полках с пола до потолка, украшенного золотистыми фресками, стояли книги в кожаных переплетах, здесь ощущался запах полироли, восковых свечей и сырости.
В центре на диванчике, обитом шелком, сидела пожилая дама и, прищурившись, смотрела на вошедших девушек. Полненькая, невысокого роста, она напоминала луковку. Ее можно было бы принять за маленькую девочку, если бы не полнота. Крохотные ножки, на которые были надеты красивые домашние туфли, свисали с дивана, не доставая до пола, устланного роскошным турецким ковром.
