Артура, девушка снова засмеялась. Деревья укрыли их от множества любопытных глаз и ушей. Забрали лишнюю скромность, и стерло условности. У корней огромных дубов сидели два смеющихся ребенка. Эти дети повзрослели внешне, но их души и сердца остались прежними.
Через несколько минут Артур придвинулся ближе, его глаза потемнели, дыхание замедлилось, и он снова заговорил:
— Снимай туфельки, у меня есть для тебя еще один подарок. — Элинор ненадолго засомневалась, стоит ли ей всерьез воспринимать слова этого шутника, но, в итоге, сдалась на волю обстоятельствам.
— Твоя взяла! Видит Бог, ноги горят, как будто я стояла все это время на раскаленных углях. — В сторону полетела, сначала одна бархатная малиновая туфелька, затем и ее пара.
Элинор перебирала все возможные варианты подарка, но ничего внятного не приходило на ум! Новые туфельки? Плотные вязаные чулки, ради шутки?
— Если ты сам связал для меня шерстяные чулки, я клятвенно обещаю их носить с осени по весну, не снимая!
Артур нащупал в кармане брюк подарок, который, еще утром, он не собирался дарить, но зачем-то положил в карман. Эта вещь была не более чем шуткой, красивой безделицей, которую ему самому подарил добрый друг отца в Калькутте.
Мужчина коснулся горячими ладонями ступней Элинор, легким движением поднялся вверх к щиколоткам. Голову закружило от близости девичьего тела, сладкого аромата масел, которыми натерли бархатную кожу.
Нужно взять себя в руки!
Он встрянул головой и достал подарок, понимая, что каждая секунда промедления может дорого ему обойтись.
Элинор посетили похожие мысли, сеющие сумбур, панику, возмущение и возбуждение в ее душе. Поочередно Артур застегнул на ее щиколотках два одинаковых браслета. Первые два ряда золотых звеньев оплетали круглые белые жемчужины, ниже спускались два ряда алмазных капель и золотые бубенцы, но не успела Элин как следует рассмотреть необычные украшения, мужские руки опустили подол платья и ловко вернули туфельки на место.
Девушки мучительно хотелось расспросить Артура о дорогом подарке, но настроение друга так быстро переменилось, что она едва успела вымолвить и слово, как он перебил ее:
— Нам нужно возвращаться. Наверняка Баррингтон успел тебя потерять.
Неожиданно, эта резкая фраза уколола Элинор. В течение вечера сэр Кристофер Баррингтон не раз вызывал в ней симпатию, сейчас же последнее о чем бы ей хотелось слышать, так об этом мужчине.
Каждый шаг отзывался легким перезвоном бубенцов, звенящих у нее под юбками. Все было прекрасно, они так веселились! Что же произошло с Артуром?
— Я расстроила тебя? — проще всего было спросить прямо. Элинор не любила недосказанности. Загадки и секреты сводили ее с ума!
Артур встал напротив, стараясь не концентрироваться на еле слышном звоне. Что там говорил старый индус? "Ты наденешь эти браслеты единожды. Сам поймешь, когда и кому". Очередные старые сказки для дурачков.
— Да Элинор. Ты расстроила меня.
— Позволь узнать чем? — Элин напряженно свела плечи и нахмурилась, ожидая ответа.
Артур подошел вплотную и сжал своими широкими ладонями ее обнаженные печи, в бессознательном желании расслабить.
— Объясни, мне дураку, одну вещь? Имея большое состояние, наследуя собственное имение и земли, какой смысл тебе кидаться на лысеющего лорда, готового взять тебя в жены? Элли, тебе всего лишь девятнадцать! Бесприданница могла бы бояться участи остаться старой девой, но ты! Милая, будь тебе хоть тридцать, ты все еще будешь желанной невестой!
Элин пыталась собраться с мыслями и ответить что то вразумительное. Тысячи аргументов, подтверждающих правильность ее замысла, роились в ее голове, но ни один не слетел с ее языка. Она была готова расплакаться и рассмеяться в лицо Артуру одновременно. Горечь обиды и возмущение сплелись внутри девушки воедино и призывали хранить молчание.
Что нужно ответить, чтобы не уронить достоинства? Ее замысел лишен легкомысленности, он полон прагматизма и простого желания обрести любовь и жить свои домом. Она желает иметь взрослого сына к тридцати годам, радовать своего мужа и заботиться о его доме, об их общем доме.
Глупо ли это? Услышит ли Элинор в ответ очередную тираду, полную осуждения?
Девушка сделала глубокий вздох, мягким движением собрала руки Артура со своих плеч и сжала их своими узкими холодными ладошками.
— Мне жаль Артур. — Сердце молодого человека подпрыгнуло в груди, намереваясь выскочить наружу. — Я могу лишь обещать, что никогда не выйду замуж без любви.
Элинор отпустила руки своего друга, собираясь вернуться на праздник. Не оборачиваясь, она сказала еще одну фразу:
— Не думай обо мне плохо.
Артуру хотелось выть, кричать, крушить все вокруг, но рядом кроме неповинных ни в чем стволов деревьев не было ничего боле.
— Женщины! Юбки, платья, цацки, цветы, балы, сплетни, замужество и дети! Вот то единственное, что их интересует! — Зло процедил мужчина, вышагивая из стороны в сторону и не решаясь покинуть своего укрытия. — Элинор… ты же не была такой? Ты умна, образована… — Артур оборвал свой монолог на полуслове, потому что в голову ему пришла великолепная идея! Хмурое, красивое лицо озарила улыбка.
Быстрым шагом молодой мужчина направился к веселящимся во всю гостям. Теперь-то он знал, что ему делать! Элинор ему как вторая сестра! Он обязан е помочь!
Единственно здравая мысль не пришла ему в голову: Элинор — не его сестра. Виктория же, совсем скоро отправится с мужем в страну, которую никогда не видела прежде, и Артур не собирался «спасать» ее от подобной участи. Отчего же помогать он спешил Элинор, а не родной сестре? Подобных мыслей в его голове, увы, не было.
Виктория уверенным шагом преодолела фуршетные столики, подхватила за тонкие ножки два бокала холодного шампанского с клубникой, и, маневрируя между гостями, добралась до именинницы.
Элин спряталась в каменной, увитой на половину плющом, беседке. Ее глаза блестели от слез. Ей не хотелось больше танцевать, музыка не доставляла прежнего удовольствия, даже приближение фейерверка не могло поднять ей настроения.
— Милая моя! Я устрою ему знатную взбучку, как только мы вернемся домой! — Виктория уже более получаса пыталась успокоить подругу. Они долго сидели, просто обнявшись, пока Вики не осознала, что безнадежно испорченный настрой может поправить только алкоголь.
— Сделай глоточек! Еще не было такой девичьей душевной раны, которую бы не мог подлатать Dom Pérignon! (Марка эксклюзивного шампанского, популярного в Европе и Англии еще с начала 19 века)
— Вики, неужели я выгляжу настолько жалкой в своих стремлениях? — Элли сделала большой глоток игристого, пузырьки ударили в нос и скопившиеся в глазах слезы полились по щекам.
— Нам понадобится еще парочка… — резюмировала Виктория, осушая свой бокал и обводя задумчивым взглядом стремительно намокающую
