рынке. Думаю, соберется большая толпа. И в перерыве нашего «Обжоры» не худо бы занять народ драматической сценкой. У тебя прирожденный талант, женщина. Надеюсь, ты не стыдишься декламировать при большом скоплении народа? Больше смелости и тебя ждет успех. Я уже это вижу!
– Конечно, конечно, дорогой Фарбий! В поте лица буду зарабатывать себе на скромную жизнь.
Я грустно усмехнулась, припомнив, как тряслись у меня коленки, когда на урок истории пришла наша строгая директриса. И ничего, справилась, правда, от волнения пыталась писать на доске белым ластиком вместо мела – здорово повеселила класс. Но даже тогда я не стушевалась, а только руками развела, извините, мол, всякое бывает в учительской карьере.
Моя первая ночь в Риме выдалась теплая, зато свежий ветерок то и дело заставлял вздрагивать. Я обняла себя руками и заметила, что гистрион мой начал клевать носом. Надо бы где-то устраиваться на ночлег. Неужели после знатной пирушки он привык ночевать прямо на земле у порога своего дома?
Глядя на плотный, изрядно заплатанный плащ Фарбия, я легко могла в это поверить. Однако, перспектива просидеть до утра среди расколотых бочек меня не устраивала. Пришлось растолкать нового знакомого и посоветоваться насчет удобной постели.
По итогам разговора меня обозвали неженкой и недотрогой, намекнули, что спать в обнимку было бы куда удобнее и теплее, но остаток ночи я все же провела на лежанке внутри дома, в женском закутке, слушая через тонкую перегородку храп старого Пуго – отца Фарбия. Сам-то актер, кажется, убрался в поисках более сговорчивой подружки.
А мои глаза закрывались со смутной надеждой, что утром чары развеются, и я окажусь в Гаграх, пусть даже в одном номере с Романом. После трущоб римской Субуры этот факт меня бы уже мало расстроил.
Глава 4. В актерской среде
Меня разбудил шум голосов и грубый смех. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Обстановка в комнате самая простая, маленькие окошечки затянуты мелкоячеистой сеткой, в углу старый сундук, прикрытый потертым ковриком, у моей кровати стоит трехногий табурет и низкий стол, заставленный глиняными плошками. Бедность и уныние царило кругом…
Одно из двух – здешним актерам так мало платят или Фарбий просто кутила и неудачник. А еще собирается взять меня в свою труппу. Курам на смех! Вот только выбора у меня нет. Никто же не собирается давать девушке из будущего пищу и кров за одни красивые глазки.
Значит, придется держаться гистриона, пока не разведаю обстановку и не найду способ вернуться в свое время. Если это возможно в принципе. И еще как нарочно, очень хочется нормально позавтракать. Поднимаюсь, натягиваю свое легкое платье и осторожно выглядываю из-за пестрой лоскутной занавески во вторую комнату.
– Вот она, моя Муза! – завопил Фарбий, восседавший во главе кухонного стола, изрядно потемневшего от времени и густо искромсанного ножами для разделки рыбы.
– Доброе утро!
Я церемонно поклонилась, скрывая растерянность и беспокойство. Как мне повезло, что я знаю их язык, и эти люди меня понимают. Очень приятный бонус к факту перемещения во времени.
Вокруг актера, с интересом поглядывая на меня, сгрудились его ранние гости – высокий парень неопределенного возраста – лицо глуповатое, но телосложение атлетическое; полная женщина лет сорока с замысловатой прической и тощая молодая девица со злыми глазами. Она страстно обнимала Фарбия за шею, прижималась щекой к его виску.
«Да не собираюсь я посягать на твоего милого актера, успокойся, пожалуйста».
Царственный жестом Фарбий представил меня своим приятелям, и я с внутренним стоном поняла, что это и есть его хваленая труппа.
– Гамид – фокусник, жонглер и акробат. Наполовину египтянин по происхождению. Он играет любовников, солдат и хитрых адвокатов, а также разбойников и бродяг. Толстозадая Кармилла отлично поет и веселит публику, изображая матрон, благочестивых матушек и пронырливых сводниц.
А вот и моя нынешняя любовь – черноглазая Физа! Ее работа – развлекать народ игривыми танцами, во время которых, как листочки с фигового дерева, будто ненароком слетает ее одежда. Ну, конечно, если на сцену летят не только ассы, но и серебряные денарии.
– Чудесная компания! – я сдержанно улыбнулась, собираясь назвать свое имя, однако Фарбий меня опередил, обращаясь к друзьям:
– Валия прекрасно читает поэтические строки. Она из благородной семьи, которая собиралась выдать единственную дочь за человека из всаднического сословия. Но Валия предпочла сбежать с бродячим актером. Трогательная история.
Фарбий звучно шмыгнул носом и часто заморгал, входя в роль.
– Долгие годы они вместе странствовали по нашим провинциям, пока не добрались до Рима. И только жестокое предательство разлучило возлюбленных. Я когда-нибудь напишу об этом трагедию, дорогая Фриза… Непременно напишу и прославлюсь. Но теперь Валия одна и под моим покровительством, не обижайте ее. Сегодня мы вместе выступаем на Бычьем рынке. Я так решил.
Я только руками развела и тяжко вздохнула. Душещипательный вышел монолог о моей печальной судьбе. На лице толстухи отразилось что-то похожее на сочувствие, дряблые щеки затряслись, припухшие веки принялись быстро-быстро моргать.
Зато юная танцовщица так крепко стиснула шею своего «босса», что чуть не задушила в объятиях. А тот, кого назвали Гамидом, подошел ближе и, не взирая на мое возмущение, приподнял подбородок, пристально заглядывая в глаза.
– Да она хорошенькая! Ее можно включить в представление о философе и козе. Эй! Покажи свои ноги, они достаточно ровные?
Когда мужчина попытался задрать подол моего платья, я возмущенно крикнула и толкнула его в грудь. А потом попыталась выбежать во двор, но запнулась у порога за свернутую рыбацкую сеть и растянулась на грязном полу. Фарбий и Гамид хохотали, Фриза ехидно улыбалась, жмурясь от удовольствия, а Кармилла бросилась меня поднимать и утешать.
– Не обращай внимания на этих ослов, девушка, никто не заставит тебя танцевать голышом, если сама не захочешь. Но, если уж ты с нами, то придется делиться всеми заработками.
– Вы о чем? – я держала на ушибленном колене мокрую тряпку, заботливо подсунутую «актрисой», по лицу моему текли слезы, пожалуй, это было самое отвратительно утро в жизни. А Кармилла еще и запугивать принялась:
– Если будешь втихаря ублажать мужчин, имей в виду – треть денег отдаешь в общий кошель, мы уже восемь лет как одна семья, ну, Фриза недавно прибилась. Так что еще одна блудная дочь нам не нужна, уж не знаю, зачем Фарбий в тебя вцепился –
