Поняв далеко не все из сказанного матерью, мальчик послушно кивнул головой.
Обняв сына, Джослин крепко прижала его к себе и поцеловала в лоб.
— Иди, — шепнула она и подтолкнула его к щели. — Я скоро приду за тобой.
Оливер опустился на колени.
— Он сделает тебе больно, мама?
Стараясь подбодрить сына, женщина натянуто улыбнулась:
— Нет, сынок, он меня не тронет. Поспеши, — добавила она, тряхнув головой.
Как только его маленькая фигурка скрылась за забором и послышался топот детских ног, Джослин встала и схватила грабли, которые лежали поблизости. Затем прошла через сад, прижалась спиной к стене у калитки, решительно подняла свое оружие и затаила дыхание.
Женщина не сомневалась, что Лайм Фок направится вглубь сада, но она ошиблась. Натянув поводья, незваный гость остановил тяжело дышащего коня у открытой калитки. И лишь тень всадника, слившаяся с тенью лошади, свидетельствовала об их опасной близости.
Лайм Фок вел себя как опытный воин. Не видя, что происходит за стеной, он все же почувствовал неладное и насторожился. Это только радовало Джослин: чем дольше он задержится в саду, тем больше будет времени у Оливера, чтобы добраться до спасительного дуба. Но в следующую секунду рыцарь тронул коня с места и въехал в сад.
Немного подождав, Джослин размахнулась, намереваясь ударить всадника по спине граблями. Однако ее движения были недостаточно быстрыми, поэтому она, описав своим оружием полукруг в воздухе, чуть не выронила его. Еще крепче сжав деревянную ручку, женщина снова подняла грабли, но в этот момент всадник повернул лошадь. Их взгляды встретились.
На несколько мгновений Джослин оцепенела от неожиданности. Лайм Фок выглядел совсем не так, как она себе представляла. По рассказам Мейнарда, она знала, что у его сводного брата рыжие волосы и ирландская кровь. Но мужчина, представший сейчас перед ее взором, совсем не походил на жестокого и коварного человека, о котором говорил ей муж. Мейнард ни разу не упоминал, что старший незаконнорожденный сын Монтгомери Фока такой высокий, стройный и широкоплечий. Женщина считала, что он гораздо старше, что у него уродливое, искаженное злобой лицо, обрамленное длинными, неопрятно торчащими во все стороны грязными рыжими волосами. Однако у настоящего Лайма Фока волосы были аккуратно пострижены — коротко по бокам и чуть длиннее сзади. Огненно-рыжие изящные локоны едва касались воротника. Боже, он больше похож на благородного дворянина, чем на негодяя из рассказов Мейнарда. И все же… и все же его внешний вид не введет ее в заблуждение. Он опасен.
Еще издали заметив молодую женщину, стремительно бегущую к саду, Лайм догадался, что это и есть леди Джослин. Видимо, она пыталась спрятать сына. Однако рассмотрев ее вблизи, он решил, что ошибся. Вряд ли его избалованный вниманием противоположного пола брат мог жениться и лечь в постель с такой особой. Незнакомка, застывшая с граблями в руках, не могла отвечать высоким требованиям Мейнарда.
С головы, покрытой платком, из-под которого выбились пряди жгуче-черных волос, до пят она была покрыта пылью. Темно-коричневая юбка испачкана в земле. Лицо и шея тоже не отличаются чистотой. Возможно, перед ним простая деревенская женщина, даже не служанка из господского дома. А убегала она, скорее всего, испугавшись несущихся с бешеной скоростью всадников.
— Значит, он мертв, — уверенно произнесла незнакомка, нарушая затянувшееся молчание.
Нахмурившись, Лайм впился взглядом в ее изумрудно-зеленые глаза.
Женщина надменно подняла голову, выставив вперед испачканный землей подбородок.
— Муж предупреждал меня о том, что рано или поздно вы приедете сюда, — продолжала она. Ее журчащий нежный голос и манеры противоречили внешнему облику. — Он говорил, что вы попытаетесь убить меня и моего сына. Ведь именно это вы собираетесь сделать, Лайм Фок?
Значит, перед ним все-таки леди Джослин! Потрясенный открытием, Лайм потерял дар речи. Такая замарашка — жена Мейнарда?! Возможно, если ее вымыть и причесать, она будет выглядеть более привлекательно, но сейчас он не находил в ней ничего, что могло бы порадовать взгляд мужчины. К тому же, кто знает, какое тело скрывается под этим старым грязным тряпьем?
— Я не ошиблась? — настаивала Джослин.
Придя в себя, Лайм попытался осмыслить ее слова. Мейнард внушил своей жене, что его брат убийца?
— Где мальчик? — гневно спросил он.
— Сначала вы должны ответить на мой вопрос, — твердо стояла на своем Джослин. — С такими намерениями вы приехали сюда?
Лайм догадался, что она умышленно тянет время.
— Я приехал, чтобы заявить свои права на то, что по праву должно принадлежать мне, — заявил он прямо.
— Эшлингфорд!
Мужчина кивнул головой в знак согласия.
— Значит, я не ошиблась. Мейнард действительно мертв?
— Да.
Джослин опустила веки, скрыв под ними свои невероятно красивые глаза, пожалуй, единственное в ее облике, что привлекало внимание. Но, когда она снова подняла ресницы, в ее глазах не было и тени скорби. Лайм решил, что жена Мейнарда не только некрасива, но еще и бессердечна. Да, бесчувственная женщина, такая же, как и его брат. И именно поэтому они нашли друг друга.
— Я вижу, новость вас нисколько не огорчила, леди Джослин, — проронил Лайм и чуть не рассмеялся: ему показалось забавным обращаться к этой похожей на крестьянку женщине «леди».
Джослин гневно сверкнула глазами.
— Вы меня совсем не знаете, — сердито парировала она. — Не вам судить о моих чувствах.
Да, он действительно не знал ее. Но что еще можно было сказать о женщине, которая стала женой Мейнарда? Хотя вполне возможно, что ей не пришлось выбирать, ведь большинство женщин выходят замуж не по собственной воле и лишь немногие получают право голоса при решении таких вопросов.
— Итак, что вы собираетесь делать с моим сыном? — повторила вопрос Джослин.
Лайм тронул коня за поводья, тот сделал несколько шагов по направлению к женщине. Она, насторожившись, подняла грабли.
— Не приближайтесь, — с угрозой в голосе предупредила молодая вдова.
Повернув лошадь в сторону, Лайм покосился на ее оружие, затем перевел взгляд на лицо женщины. Ее изумрудно-зеленые глаза горели решимостью. Она мать и, пожалуй, без раздумий пустит в ход грабли, чтобы защитить своего ребенка. Пустит в ход, даже рискуя потерпеть неудачу.
— Завтра я отправляюсь в Лондон, чтобы подать прошение королю. Оливер поедет со мной.
— Зачем?
План созрел у Лайма совсем недавно. Собираясь в дорогу, он еще толком не знал, что будет делать дальше. Но чем больше он думал, тем больше ему нравилась эта идея. Пусть король собственными глазами увидит ребенка, которого Мейнард назвал наследником. И пусть решит, можно ли такое огромное и такое богатое поместье, как Эшлингфорд, отдать в руки младенца.
