Характерным скрипучим голосом Уэстклифф продолжал:
— Добро пожаловать в Стоуни-Кросс, Сидней. Ник поклонился:
— Благодарю, милорд.
Граф окинул его откровенно скептическим взглядом.
— Ваш рекомендатель, сэр Росс, упоминал в письме, что вас одолела скука. — По его тону было ясно, что он недолюбливает богачей, не знающих, чем себя занять.
Ник был совершенно согласен с ним. Его раздражало собственное скучающее выражение лица, но этой маски требовала его роль.
— Да, — с томной, усталой улыбкой подтвердил он, — угнетающее состояние. У меня положительно развилась меланхолия. Мне посоветовали сменить обстановку…
Граф пренебрежительно хмыкнул.
— Мне известно превосходное средство от скуки: просто займитесь каким-нибудь полезным трудом.
— Вы предлагаете мне… взяться за работу? — с отвращением и недоверием переспросил Ник. — Нет, это не для меня. От моей меланхолии есть только одно средство — тщательно соразмеренные отдых и развлечения.
В черных глазах Уэстклиффа мелькнуло презрение.
— Мы постараемся обеспечить вас и тем и другим.
— Буду признателен, — отозвался Ник, стараясь чисто выговаривать каждое слово. Сын виконта, он так долго прожил на самом дне, в лондонских трущобах, что приобрел простонародный выговор. — Уэстклифф, в данную минуту я был бы не прочь выпить и составить компанию какой-нибудь чаровнице.
— Могу предложить изумительный лонгевильский арманьяк, — сообщил граф, явно не желая задерживаться рядом с гостем.
— Не откажусь.
— Вот и хорошо. Я пришлю его вам со слугой. — Уэстклифф двинулся прочь.
— А как же чаровница? — окликнул его Ник и подавил смешок, заметив, как застыла широкая спина графа.
— А ее, Сидней, вам придется поискать самому. Граф покинул террасу, Ник позволил себе улыбнуться.
До сих пор он успешно играл роль избалованного юного аристократа. У графа он вызывал стойкое и быстро усиливающееся раздражение. В сущности, Нику даже нравился Уэстклифф с его неукротимой волей и цинизмом, присущими и самому Нику.
В задумчивости Ник спустился с террасы и побрел по саду, где уютные уголки чередовались с открытыми лужайками. Пахло вереском и болотным миртом. Экзотические птицы в вольере неистово защебетали при приближении Ника. Многие гости наверняка сочли бы этот щебет жизнерадостным, но Ник уловил в нем отчаяние. Его так и подмывало открыть дверцу вольера и выпустить несчастных созданий на свободу, но он удержался, заметив, что у птиц подрезаны крылья. На берегу он остановился и долго смотрел на темные воды реки Итчен, в которых отражались окна дома, ветки прибрежных ив, буков и дубов.
Час был уже поздний. Наверное, Шарлотта где-то в доме. Внимательно глядя по сторонам, Ник побрел к особняку — вместительному шестиэтажному строению из камня медового оттенка, увенчанному четырьмя башенками. По другую сторону просторного двора разместились конюшни, прачечная, низкий флигель для прислуги. Фронтон конюшни в точности повторял фронтон часовни, расположенной напротив через двор.
Эта великолепная конюшня потрясла Ника: ничего подобного он никогда не видел. Войдя в высокую арку ворот, он очутился в крытом дворе, стены которого были сплошь увешаны блестящей упряжью. Приятно пахло лошадьми, сеном, кожей и лаком. В глубине двора виднелся мраморный фонтан, откуда поили коней, а за ним — ворота, ведущие к денникам. Ник прошел по вымощенному булыжником двору легким, почти беззвучным шагом — гордость всех сыщиков с Боу-стрит. Несмотря на все его старания не шуметь, лошади учуяли чужака и тревожно зафыркали. Заглянув в конюшню, Ник увидел, что в денниках стоит по меньшей мере пятьдесят превосходных животных.
Кроме лошадей, в конюшне не оказалось ни души; Ник покинул ее через западные ворота. И сразу натолкнулся на древнюю стену из бурого железняка высотой почти шесть футов. Несомненно, се возвели, чтобы замечтавшиеся гости не свалились с крутого берега реки. Внезапно Ник замер: на самом верху стены он заметил невысокую и стройную женскую фигурку. Незнакомка стояла так неподвижно, что могла показаться статуей, если бы ветер не развевал ее юбки и не трепал белокурый локон, выбившийся из свободного узла на макушке.
Заинтригованный, Ник подошел поближе, не сводя с женщины глаз.
Только безрассудному глупцу могло прийти в голову взобраться на опасную высоту. Но женщина, похоже, даже не замечала пропасти под ногами. Судя по наклону головы, она засмотрелась куда-то вдаль, на темное небо над горизонтом. Что она там делает, черт возьми? Два года назад Ник видел мужчину, неподвижно стоявшего на мосту через Темзу — за пару секунд до прыжка вниз.
Обводя взглядом фигуру незнакомки, Ник заметил, что она наступила на подол длинной юбки, и мгновенно сорвался с места. В три прыжка преодолев расстояние до стены, он бесшумно и легко взобрался на нее.
Женщина обернулась, когда он был уже совсем рядом. В ее глазах мелькнул страх, она пошатнулась и чуть не упала, но Ник успел удержать ее и прижать к себе. Для этого ему пришлось обхватить ее пониже груди. Почему-то этот жест принес ему чувство удовлетворения, словно он уложил на место последний кусочек сложной мозаики. Незнакомка вскрикнула и машинально вцепилась ему в руку. Выбившийся белокурый локон скользнул по лицу Ника, его ноздрей коснулся свежий, чуть солоноватый аромат женской кожи. Его вдруг охватило волнение. Впервые в жизни женщина пробудила в нем страстное влечение буквально с первого взгляда. Ему захотелось спрыгнуть со стены, как волку, утащить незнакомку в чащу леса и там, вдали от всех, насладиться добычей.
Она замерла в его объятиях, задышала часто и неглубоко.
— Отпустите меня, — потребовала она, отталкивая его руки. — Какого дьявола вы в меня вцепились?
— Вы чуть не упали.
— Ничего подобного! Со мной все было в порядке, пока вы не набросились и едва не сбили меня с ног…
— Вы наступили на собственный подол.
Взглянув вниз, она признала его правоту, переступила на месте и высвободила подол.
— Верно, — коротко подтвердила она.
Нику не раз случалось спасать людей во всевозможных ситуациях, и он привык выслушивать слова благодарности — хотя бы произнесенные из вежливости.
— Вы не хотите поблагодарить меня за спасение?
— У меня прекрасная реакция. Меня не требовалось спасать.
Ник недоверчиво усмехнулся, раздосадованный ее упрямством и заинтригованный им.
— Не окажись я поблизости, вы сломали бы шейку.
— Уверяю вас, сэр, в этом так называемом спасении я вовсе не нуждалась. Но раз уж вы настаиваете — спасибо. А теперь будьте любезны убрать руки, — ледяным тоном процедила незнакомка.
