Граф еще не успел ступить на подножку, как входная дверь распахнулась и к карете устремилась радостно улыбающаяся Маргарита. Она бросилась на шею мужу, крепко обняла его и прошептала:
— Ты почему так долго ехал?
Ее шепот отозвался щекоткой, и граф улыбнулся.
— Я ехал как мог быстро. Посмотри на лошадей.
— Но все равно, наша разлука была такой долгой! Мне кажется, что прошла целая вечность с того времени, как ты отправился в Париж.
— А где Констанция? — спросил он, немного отстраняясь от жены и заглядывая ей в глаза. — Почему она меня не встречает?
— Она сегодня провинилась и теперь спит.
— Я хочу увидеть ее прямо сейчас, — сказал Рене.
— Нет, лучше подожди, пусть она проснется, у нее был трудный день.
— А что случилось? — насторожился Рене, но перехватил улыбку жены.
— Я, наверное, испугалась куда больше, чем сама Констанция. Представляешь, она спряталась, и мы битый час не могли ее найти. А потом оказалось, что Констанция забралась в пристройку дома садовника, в ту, где он хранит семена и инструменты, и уснула. Представляешь, мы ее везде искали, перевернули весь дом, подвалы, чердак, а она спала безмятежно, как ангел.
Рене отдал слугам приказание, чтобы выгрузили багаж, а сам взял небольшой сундучок и понес его в дом.
— Рене, что там такого ценного? Почему ты не можешь доверить его другому?
— Потому что, дорогая, его доверили мне. И я поклялся не отходить от него ни на шаг.
— Неужели, дорогой, ты опасаешься кого-либо у себя дома?
— Нет, но если я пообещал, значит так оно и будет.
Маргарита насторожилась. Что-то в поведении мужа показалось ей странным, чего-то он не договаривал.
И женщина решила выведать, что же за сундучок он привез из Парижа.
Графиня Эмилия Аламбер хоть и слышала, как подъехала карета, осталась сидеть за карточным столиком и поднялась только, когда сын вошел в гостиную.
Рене улыбнулся матери и, подойдя к ней, поцеловал руку. А она поцеловала его в щеку и пригладила растрепанные русые волосы.
— Мы так ждали тебя, Рене. Я говорила Маргарите, что ты приедешь сегодня.
— Откуда ты знала? Ведь я мог задержаться в дороге, могла сломаться карета. Да мало ли что могло случиться?!
— А я знала, — сказала Эмилия, — материнское сердце невозможно обмануть. Да и карты мне показали, что ты приближаешься к дому.
Рене вновь улыбнулся и обнял мать.
— Ты не меняешься, как я тебя оставил за карточным столиком, когда ты раскладывала пасьянсы, так я тебя и застал. Тот же столик, те же карты и тот же неудавшийся пасьянс.
— Нет-нет, Рене, пасьянс, как раз-то удался. Вот посмотри сам.
Рене бросил беглый взгляд на столик и увидел, что все карты лежат на своих местах.
— Да! — изумился он. — этот пасьянс редко удается.
— Я с каждым разом все больше и больше совершенствуюсь в этом искусстве. Ожидая тебя, нужно же мне чем-то занимать мысли и руки!
Констанция, которая крепко спала, вдруг заворочалась, словно что-то почувствовала. Она открыла глаза и несколько мгновений смотрела в потолок, потом вскочила и подбежала к окну. Она была еще слишком мала, чтобы выглянуть во двор, поэтому взобралась на стул и увидела карету внизу.
— Карета! Карета! — закричала малышка на всю комнату. — Отец приехал!
Дремавшая Жанет вскочила и, испугавшись за свою воспитанницу, схватила ее на руки.
— Карета! — Констанция указывала в окно, — Отец приехал. Пусти меня!
Девочка вырвалась и, не обращая внимания на уговоры няни, стремглав вылетела из комнаты. Жанет побежала следом.
— Куда ты в таком виде? Констанция, тебе нужно причесаться,
Надеть нарядное платье.
Но девочка не слушала, преодолевая ступеньку за ступенькой.
Наконец, запыхавшись, она выбежала в гостиную и устремилась к
Отцу. А тот уже и сам спешил навстречу дочери. Он подхватил ее на
Руки и закружил по комнате.
— Какая ты большая, Констанция! — воскликнул он, подбрасывая ее в воздух.
— Я так тебя ждала, — у девочки перехватывало дыхание от испуга, так высоко она подлетала, — я так тебя ждала, что даже уснула.
— Говорят, Констанция, ты стала проказничать? Рене опустил девочку на пол и посмотрел на нее строгим взглядом.
— Я все тебе расскажу. Только обещай не сердиться. Обещай! Там был такой рыжий кот. Такой большой и смелый. Он защищал меня…
— От кого же? — изумился Рене.
— А там еще была преогромная серая крыса. Она хотела укусить меня, но котик напал на нее и спас меня.
— А как ты попала в общество крыс? — спросил отец.
Девочка задумалась и смутилась.
— Я играла…
— Кто-нибудь просил тебя об этом?
— Нет, я сама, — наконец-то призналась девочка, — я хотела, чтобы было весело и все смеялись.
— А получилось совсем по-другому, — наставительно сказал отец. — Ты заставила всех волноваться и переживать. В другой раз, я прошу тебя, подумай и будь осмотрительнее. Ведь ты уже взрослая девочка.
Граф Аламбер вновь подхватил свою дочь на руки и крепко прижал к себе.
— Папа, а у тебя такие большие усы! Когда ты уезжал, они были маленькие, а теперь они совсем большие.
Граф Аламбер прикоснулся кончиками пальцев к своим идеально ухоженным усам.
— Они такие щекотные, как колючки, — девочка опасливо потрогала острый, изящно подкрученный кончик уса, — они, как шипы у розы.
Взрослые рассмеялись этому детскому сравнению.
Лицо графа вдруг стало абсолютно серьезным. Он еще крепче прижал к себе дочь, будто кто-то собирался отнять ее у него.
Женщины посмотрели на него с тревогой.
— Что-нибудь случилось, сын? — поинтересовалась графиня-мать.
Жена подошла к Рене и встала рядом с ним.
— Да, случилось, — просто сказал граф. Маргарита посмотрела на сундучок, стоявший у карточного столика.
— Завтра утром мы отправляемся в Англию.
— Кто мы? — спросила Эмилия Аламбер.
— Я, Маргарита и Констанция.
— С чем связан столь срочный отъезд, Рене? — осведомилась мать. — Неужели нельзя повременить?
Вместо ответа граф Аламбер покачал головой и кивнул в сторону сундучка.
— Что это?
Графиня пристально посмотрела на изящные замочки, словно желая взглядом проникнуть туда, где хранилась тайна.
— Это поручение самого короля.
— Тогда понятно, — негромко произнесла мать. — Но почему ты хочешь взять с собой жену и дочь? Ведь Констанция еще совсем маленькая и ей нелегко будет перенести дорогу.
— Я не хотел бы все объяснять, — недовольно поморщился Рене, — но могу сказать только одно — может быть, мне придется остаться в Лондоне надолго, и я хотел бы, чтобы моя жена и дочь были рядом со мной.
