Тот вспыхнул:
– Как же так, сэр?! Почему я не могу поехать с вами?
– Хороший из тебя получится военачальник! – усмехнулся отец. – Да ты бледнеешь при каждом звуке и устаешь, едва проснувшись! Нет, ты останешься с женщинами. Думаю, тебя это больше устроит.
Разгневанный Алан вскочил с кресла:
– Это просто невыносимо! Я не менее храбр, чем вы, и имею полное право ехать с вами!
– А я говорю, что ты еще ребенок, – отрезал Фальк. – Я беру с собой Симона.
Алан, казалось, был готов убить отца взглядом. И тот заговорил более мягко, довольный гневом сына:
– Ну-ну, Алан, успокойся. Я не хотел разозлить тебя. Ты слишком молод для такой трудной кампании, потом, я оставляю тебя здесь хозяином вместо себя.
– А я говорю…
Фальк так хватил кулаком по столу, что затрещали доски.
– Укороти язык! Будет так, как я сказал. Садись на свое место!
Алан недовольно вернулся к креслу и рухнул в него.
Укротив сына, Монлис повернулся к слуге:
– Смотри, Симон, у меня сто двадцать всадников и сто шестьдесят лучников под командой Френсиса Дали. К ним присоединятся маршал Джон и мой капитан Винсент. Как видишь, целая армия! Ты тоже поедешь со мной и вкусишь радости войны. Ты доволен?
– Очень доволен, – признался парень с тенью улыбки на лице. – Какой дорогой мы поедем?
В течение следующего часа, сидя за столом, они обсуждали различные маршруты, пока Алан не начал зевать и вертеться в своем кресле.
– Я поеду через Норхтхемптон и Уорвик! – упрямо твердил Фальк.
– И потеряете время, – возражал Симон. – Нам нужно ехать через Латтерворт и Тамворт или Личфилд.
– Как я сказал, так и будет! Откуда нам знать, в каком состоянии там дороги, дурачок?
– Посланник приехал через Личфилд, сэр, – вмешался Алан. – И он не жаловался на дорогу.
– Ну ладно, я подумаю, – проворчал Фальк. – Хотспур наступает на Честер. Мы должны выбрать кратчайший путь. – Он поднялся из-за стола. – А теперь нужно сообщить о нашем походе миледи, – сказал он, грустно теребя бороду.
Миледи, несмотря на свою скромность, была единственным живым существом, перед которым Монлис усмирял свое буйство. Тяжело ступая по лестнице, он направился в ее будуар, оставив Алана и Симона наедине.
Алан наклонился, лаская борзую собаку.
– Тебе повезло, Симон, – прошептал он.
– Ты же не хочешь ехать, – возразил тот. – Война – не твое занятие.
– Откуда мне знать? Ведь я не был на войне ни разу.
– Какая чушь! – возмутился Симон. – Тебе гораздо интереснее в обществе девиц.
Юноша помолчал, продолжая ласкать собаку, потом откинулся на кресла.
– Я должен когда-то получить рыцарские шпоры. Почему не сейчас?
– Время еще есть, – усмехнулся Симон. – Нам предстоит марш-бросок по пересеченной местности. Ты выдохнешься еще не доходя до Шрусбери.
Алан задумчиво посмотрел на него:
– Ты всего на год старше меня, а как будто сделан из железа.
– Будь у тебя такое детство, как у меня, ты бы тоже был покрепче.
– Или умер раньше времени, – улыбнулся Алан.
– Вполне возможно. Куда отправился посланник короля от нас?
– К Грейману, а от него к барону Ширли. Он уже был у Мальвалле два дня тому назад. Король собирает всех своих верных слуг. Интересно, удастся ли нам победить Перси?
– С Божьей помощью, – ответил Симон.
– Да. С Божьей помощью. Правое дело должно победить.
– В таком случае Хотспур имеет больше шансов, – сухо заметил Симон. Алан широко раскрыл глаза:
– Что ты говоришь?! Ведь король – это король!
– Ричард тоже был королем, – напомнил Симон.
Юноша задумался над сказанным.
– Разве ты не веришь, что добро всегда побеждает?
– Не верю! – Симон коротко усмехнулся. – Побеждают мощь и боевое искусство, а больше ничего!
Алан заколебался.
– Симон, твои слова напоминают мне, что о тебе сказал отец Питер, – многозначительно заявил он.
Слуга бросил на него вопросительный взгляд:
– И что же говорил этот благонравный священник?
– Что в твоих мыслях сквозит безбожие. Симон снова усмехнулся, но на этот раз более саркастически:
– Когда он так сказал, Алан? Разве я не хожу на мессу и на исповедь?
– Да, но иногда высказываешь такие вещи… Отец Питер говорил о тебе с милордом.
Симон продолжал улыбаться, но глаза его превратились в узкие щелки.
– И что ему ответил милорд?
– Отец сказал: “Не трогай его, Симон хороший человек”.
– Я тоже так думаю. Поэтому не волнуйся, Алан, я не еретик.
Юноша вздрогнул и возразил:
– Симон я имел в виду совсем другое, и отец Питер тоже.
– Много шума из ничего! – усмехнулся его собеседник. – Что же ты тогда имел в виду? Кажется я совсем не похож на Лолларда.
– Конечно нет! – воскликнул Алан и с удивлением услышал, что Симон рассмеялся.
Через три дня Фальк с войском выехал из Монлиса, начав трудный поход к Шрусбери. Несмотря на все трудности пути, в этот город они прибыли к концу недели, всего за день до приезда самого короля, который спешил поставить свою армию между приближающимся Хотспуром и принцем.
В походе Фальк потерял несколько человек, но по этому поводу философски заметил, что если слабаки не дошли до Шрусбери, то тем лучше. Теперь, когда он был занят делом, его раздражительность исчезла и он удивлял Симона своим добродушием, терпеливой заботой о людях. Его поведение оказалось заразительным – несмотря на трудную неделю, маленькая армия прибыла к воротам Шрусбери в отличном настроении. Там их ожидал королевский прием и отличные квартиры, а через час после прибытия принц Уэльский пригласил милорда немедленно прибыть к нему. Монлис тут же отправился ко двору Генриха в сопровождении своего слуги. Именно здесь, ожидая окончания аудиенции, Симон впервые увидел своего сводного брата Джеффри Мальвалле. Джеффри прибыл в Шрусбери за сутки до Монлиса, возглавив войско вместо приболевшего отца. Симон тут же узнал его, благодаря сходству с Мальвалле.
Прогуливаясь по большому залу, Джеффри прошел мимо Симона и, небрежно повернувшись, удивился его пронзительному прямому взгляду из-под густых бровей. Он остановился и сурово посмотрел на парня сверху вниз, так как был выше Симона ростом на два дюйма.
Это был красивый молодой человек девятнадцати лет от роду, брюнет, но с теми же зеленовато-голубыми глазами и нависающим лбом. Однако глаза Джеффри излучали тепло, и рот не был так суров, как у Симона, а улыбчив. Вот и сейчас он улыбнулся, весело сверкнув глазами, и полюбопытствовал:
– Ну что, юный петушок? Что ты так надменно хмуришься? Тебе не нравится моя наружность?
Симон подошел поближе, и тут Джеффри обратил внимание на красно-золотой цвет его плаща. Улыбка тут же исчезла с его лица, он пожал плечами.
