Ознакомительная версия.
– Не называйте меня так – титулы больше не актуальны в Италии.
Ник окинул Алессию Антонини выразительным взглядом, пройдясь сверху вниз. Было видно, что он оценил состояние прически, костюма от Армани и туфель от Диора.
– Я вижу.
Она вспыхнула.
– Между прочим, я ожидала…
– Моего отца. Я это уже понял. Но не понял, почему здесь вы. Где ваш отец и его водитель?
– Так вы знали, что вас будут встречать! И тем не менее не сообщили ни время прибытия, ни номер рейса…
– А я не хотел, чтобы меня встречали и везли на виллу, где бы рассказывали о том, как мне повезло инвестировать средства в вашу винодельню.
– Я считала, что инвестировать средства намерен старый мафиози, ваш папаша.
У Алессии перехватило дыхание, потому что Николо Орсини сделал шаг и оказался слишком близко к ней. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы продолжать смотреть ему в лицо.
– Я здесь в качестве эмиссара моего отца, – холодным, надменным тоном произнес Ник, – и советую вам следить за своей речью, принцесса. Оскорбляя одного из Орсини, вы оскорбляете нас всех.
И опешил. Откуда взялись эти слова? Если бы оскорбили его братьев, мать, сестер, тогда еще понятно, но отца?!
– Ваш отец тот, кто он есть. – Алессия решила не отступать. – И если вы думаете, что я буду прикидываться, будто не знаю, кто он на самом деле, вы ошибаетесь…
Ник пристально смотрел на нее. То, что с утра было, видимо, тщательно уложенным пучком, превратилось в гриву золотистых волос, выбившихся из прически. В глазах принцессы сверкал вызов. Изящная линия скул так и просила, чтобы ее очертили пальцем… Алессия Антонини была великолепна. И при этом так высокомерна! Смотрела на него презрительно, словно он… таракан какой-то.
Ник стиснул зубы. Она уверена, что он такой же, как и его отец. Но ведь он не был таким! И все-таки что-то глубоко внутри его не позволило Нику открещиваться от Чезаре. Да, она аристократка, а его отец был крестьянином. Ник однажды поинтересовался семейной историей и знал, что у таких людей, как его отец, было в жизни два пути – стать членом мафии или прозябать в бедности. Впрочем, от этого он не перестал презирать и осуждать отца.
– Ваш отец тоже тот, кто он есть. Или вы предпочитаете не думать о том, что ваш виноград всегда поливался отнюдь не вашим потом.
– Не стоит читать мне лекцию по социальной экономике. Кроме того, времена давно изменились.
– Конечно, – холодно согласился Ник. – Теперь Антонини просят денег у Орсини.
– Антонини никогда ничего не просят! – взорвалась Алессия. – И не забывайте, мы обратились к Чезаре Орсини, а не к вам.
Она права. Он всего-навсего должен предоставить отцу отчет о положении дел в этой винодельне…
– Ну что, синьор, вам нечего возразить?
Принцесса, черт ее возьми, победно улыбнулась. От этой улыбки у Ника вдруг свело живот. В ней отразилась многовековая принадлежность к высшей знати; она просто кричала об извечной пропасти между королями и простолюдинами, но Ник не сомневался, что последнее слово будет за ним.
Он тоже улыбнулся, а Алессия вдруг испугалась. Она сделала шаг назад, но Ник схватил ее за запястье и резко рванул на себя.
– Планы изменились, принцесса.
– Отпустите меня!
Он на мгновение отпустил, но только затем, чтобы положить руку на ее затылок и снова рывком притянуть к себе. Пальцы немедленно запутались в густых кудрях.
– Потенциальный инвестор – я, – прошептал он. – Я, а не мой отец.
– А мой отец говорил мне другое!
Желваки вновь перекатились по скулам Ника. Алессия с испугом смотрела на него глазами такого густого синего цвета, что они казались фиолетовыми.
Он обескуражил ее, Ник видел это. Черт! Еще больше он обескуражил самого себя.
Может, он и был крестьянином по рождению, но прежде всего Ник был мужчиной. А принцесса Алессия была женщиной. Женщиной, которой следовало преподать урок истории о том, что на дворе двадцать первый век, а не шестнадцатый.
Взгляд Ника остановился сначала на ее губах, потом поднялся чуть выше и теперь он посмотрел Алессии прямо в глаза.
– Поверьте, принцесса… – Его голос стал похожим на… наждачную бумагу. – Единственный Орсини, с которым вам придется иметь дело, – это я.
Алессия, принцесса Антонини, покачала головой и беспомощно прошептала:
– Нет…
И тогда Ник заставил ее замолчать классическим приемом – взял в ладони лицо принцессы и приник к ее губам.
Время, казалось, остановилось. Алессия была слишком ошеломлена, чтобы отреагировать. Сильные руки практически незнакомца крепко обнимали ее. Губы не отрывались от ее губ. Жар мускулистого тела опалял…
Наконец она пришла в себя. Ярость и негодование мгновенно вспыхнули в ней, превратив в мегеру. Алессия попыталась отвернуть лицо, уперлась обеими руками в грудь мужчины, но он продолжал удерживать ее. Рука, зарывшаяся в ее волосы, не позволяла уклониться от поцелуя. Другая рука скользнула по спине, легла на поясницу и еще теснее прижала Алессию к его телу.
Он, вероятно, сошел с ума – Николо Орсини целовал ее так, будто имел на это право.
Алессия снова уперлась в грудь Ника. Она толкала эту гору мышц… безуспешно. Тут она почувствовала его возбуждение, и земля покачнулась под ногами.
Потом она услышала стон. Неужели этот низкий, горловой звук издала она? Ее руки, будто сами по себе, скользнули по его плечам, пальцы зарылись в густые волосы на затылке, рот приоткрылся…
И тут все закончилось. Ник резко отстранил Алессию.
Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Его черты стали резче; глаза цвета эспрессо превратились в щелки в обрамлении густых черных ресниц; на виске пульсировала жилка, а со скул медленно сходил румянец.
Алессии хотелось дать ему пощечину, но еще больше – бежать от этого человека без оглядки. Но она знала, что от хищника нельзя убегать, и заставила себя остаться на месте. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, она вытерла губы тыльной стороной ладони.
– Если вы хотели произвести на меня впечатление, – холодно произнесла она, – то вам это не удалось.
Губы Ника искривила усмешка.
– Удалось, – самоуверенно констатировал он.
– И я предупреждаю вас, синьор, что, если вы еще раз позволите себе…
– Избавьте меня от угроз. Вы не в том положении, чтобы угрожать.
Как же он ей ненавистен!
– Вы варвар!
– Варвар! – Ник усмехнулся. – Продолжай, милочка, не сдерживай себя. Скажи все, что ты думаешь. – Усмешка исчезла с его лица. – Но не забывай, что кошелек в моих руках, и тогда мы поладим.
И тут самообладание покинуло Алессию.
– Мы никогда не поладим, синьор! Планы снова меняются. Винодельня Антонини уже не нуждается в инвестициях. Вы напрасно проделали столь Долгий путь.
Ознакомительная версия.
