Нортемпстон взял девушку за руку и, нагнувшись, запечатлел у нее на лбу поцелуй.
– Я очень рад, что наше знакомство увенчалось заключением столь блистательного союза, демуазель.
Дженевра в ответ сделала вежливый книксен. Многим лорд казался грозным человеком, однако она в его присутствии не испытывала никакого страха.
– Надеюсь, союз будет крепким, милорд.
Граф погладил ее по руке, которую все еще не отпускал.
– Можете в этом не сомневаться. Лорд Сен-Обэн получил блестящее образование в моем доме, это человек чести, способный к высоким чувствам. – Он улыбнулся. – И вы с вашей ученостью найдете с ним много общего.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы служить ему, как он того достоин, милорд.
– Ничего другого я не ожидал от девушки, которую столь высоко ценила мать-настоятельница. Роберту нужна настоящая подруга и любимая жена, дорогая моя.
Дженевра вспыхнула, но ничего не сказала. Нортемпстон, немного поколебавшись, произнес:
– Наверное, вам неизвестно, что Сен-Обэн уже был женат. Его жена и маленький сын умерли во время чумы десять лет тому назад. До сих пор он не желал вступать в новый брак. Я бы хотел видеть его хорошо устроенным.
И Дженевра, глядя на него ясными глазами, сказала:
– Я этого действительно не знала, милорд. Спасибо, что предупредили. – Она подумала о том, что Сен-Обэн, должно быть, сильно любил свою жену, раз столько лет хранил верность ее памяти.
– Вам надо об этом знать. А вот и он! – Нортемпстон молчал, пока к ним шел Сен-Обэн. – Роберт, мальчик мой, я буду молить Господа, чтобы вы с Дженеврой нашли счастье в вашем будущем браке.
– Спасибо, милорд. Мы оба должны благодарить вас за заботу. После свадьбы я собираюсь как можно быстрее отправиться в Мерлинскрэг. Я должен ознакомиться с поместьем, полученным женой в наследство.
– Конечно, должен. – Граф, улыбнувшись, вновь повернулся к Дженевре: – Ну как, нравится тебе твой подвенечный наряд?
Дженевра, зардевшись от удовольствия, постаралась ответить как можно скромнее:
– Да, милорд, ваша щедрость ошеломляет меня. Новый гардероб превзошел все мои ожидания.
– Тебе следует носить одежду, подобающую новому, высокому положению, а казна твоего дядюшки весьма оскудела.
– Да, милорд, то, что я сейчас ношу, – это старые платья тети, подогнанные по моей фигуре. Хотя, – добавила она с легкой шаловливой улыбкой, – если мы поедем в Мерлинскрэг, там навряд ли понадобится такая роскошная одежда. Одинокий замок стоит на обвеваемом ветром утесе.
– Вы там были?
– Маленькой я приезжала туда вместе с матерью, незадолго до ее смерти. Конечно, я не очень хорошо помню замок, но позднее мне много рассказывали о нем.
– Ну, Роберт? – Нортемпстон хлопнул своего протеже по плечу. – Можешь быть спокоен, твоя супруга обеспечена подходящими туалетами на все случаи жизни!
– Вы очень великодушны, милорд, но у меня достаточно богатства, чтобы моя жена ни в чем не нуждалась.
Дженевра ожидала, что Нортемпстон обидится на столь резкий и гордый ответ, однако этого не произошло. Граф лишь весело захихикал, словно восхищаясь независимостью Сен-Обэна.
И ударил своей мясистой рукой Роберта по плечу.
– Великолепно! Однако не медли с потомством, мой мальчик. Как только чрево твоей жены заполнится, возвращайся к себе в Тиркалл, чтобы наследник явился на свет в своем родовом гнезде.
Засмущавшаяся Дженевра все же осмелилась сказать:
– У нас может родиться дочь, милорд.
– И правда, может. Но будь то девочка или мальчик, сообщите мне о рождении ребенка, не откладывая!
– Вы будете вторым человеком после матери, которому я сообщу об этом, – пообещал Роберт.
Нортемпстон милостиво кивнул головой и отошел от них. На некоторое время они остались одни.
– Ваша мать не приедет на свадьбу, милорд? – спросила Дженевра.
– Нет. Ей трудно путешествовать, а моя сестра Алида – слепая. Все устроилось слишком быстро. Они еще не знают о моем намерении жениться.
– Еще не знают? – недоверчиво переспросила Дженевра.
– Я решил не беспокоить их раньше времени, – отрывисто пояснил Роберт. – После церемонии я немедленно отправлю к ним гонца с этой вестью.
– Но ведь леди Сен-Обэн, очевидно, хотела бы…
– Вне всякого сомнения, – сурово оборвал он. – Я спас ее от лишних хлопот: она сочла бы себя обязанной предпринять это трудное и опасное путешествие.
Дженевра посмотрела на него из-под ресниц. Похоже, ее жених не хочет, чтобы мать и сестра присутствовали на свадьбе. Может, он стыдится невесты? Или стыдится их?
– А у вас есть еще близкие родственники? – робко спросила она.
– Брат Дрого.
– И он не приедет, чтобы поддержать вас?
– Я могу жениться без поддержки любого члена моей семьи! – взорвался Сен-Обэн.
– А когда я с ними познакомлюсь? – с опаской спросила Дженевра, несколько напуганная раздражительностью жениха.
Внимательный взгляд Роберта устремился на нее.
– Не знаю. Разве это так важно?
– Нет, – ответила девушка. – Я ведь собираюсь замуж за вас, а не за вашу семью. Я могу подождать, пока вы будете готовы к путешествию в Тиркалл. Наш брак устроен лордом Нортемпстоном, и его присутствия вполне достаточно.
Сен-Обэн кивнул головой.
– Значит… вы довольны, демуазель? – спросил он.
Отметая все сомнения прочь, Дженевра улыбнулась.
– Да, – сказала она.
Дженевра и в самом деле была довольна. Ее мало заботила причина, по которой Сен-Обэн не желал присутствия родных на своей свадьбе. Родственники не всегда ладят между собой, ей ли этого не знать.
Оставалось пожелать, чтобы и Хескиты уехали до наступления церемонии, однако это было маловероятно. Они будут наслаждаться щедрым гостеприимством графа – и как можно дольше. Однако… если у Сен-Обэна натянутые отношения с родными, то жизнь в Тиркалле может оказаться нелегкой.
К Нортемпстону подошел дворецкий и объявил, что столы для праздничного обеда накрыты. Граф во главе процессии почетных гостей проследовал в большой зал. Как только гости расселись, пажи стали обносить их чашами с водой. На руках у них висели полотенца. Начался традиционный ритуал омовения рук. Дженевра погрузила пальцы в воду и вытерла их предложенным полотенцем. Сен-Обэн проделал то же самое.
Он сидел по правую руку от графа, а рядом с ним – Дженевра. На подносе, который им предстояло делить, лежал толстый ломоть специально приготовленного хлеба. Поднос стоял на застеленном льняной скатертью столе. Рядом возвышалась пустая вырезанная из клена чаша, отделанная по краям серебром. Блюда из золота и серебра с хлебом, маслом, мясом и прочими холодными закусками уже стояли на столе вместе с небольшими деревянными, украшенными замысловатой резьбой шкатулками, в которых хранились травы и специи.
