Лорд Санберн хмыкнул:
— Возможно, следует осмотреть ее кому-то, у кого есть более определенная версия.
Лидия крепче сжала руку сестры.
— Я вижу достаточно хорошо. В конце концов, именно для этого и нужны очки.
— Черт возьми, — выкрикнул кто-то за спиной у Лидии, — а ведь она права!
Граф улыбнулся:
— Боже мой, какой острый глаз! Нам всем повезло, что вы избрали для себя ту же профессию, что и ваш отец.
— Благодарю вас, сэр. — Собравшись с мужеством, Лидия решилась еще раз взглянуть на сына достопочтенного графа. На этот раз она не позволила себе отвести глаза в сторону. — Я полагаю, что в данной области необходимы новые точки зрения. Слишком часто я сталкиваюсь с тем, что египтология служит лишь удобным предлогом, пользуясь которым некоторые люди с определенными наклонностями попросту занимаются коллекционированием красивых старинных безделушек, не имеющим ничего общего с научными исследованиями. — Ее взгляд скользнул по кольцам на пальцах Санберна.
Лидия готова была к любой его реакции — побагровевшему от злости лицу, протесту, возможно даже, грубому оскорблению (она не ожидала более агрессивных действий). Однако неожиданно для нее молодой человек ей улыбнулся. И что это была за улыбка! Неуверенная вначале, как будто сын графа сомневался в своем отношении к молодой женщине, она вдруг преобразилась. Санберн внезапно широко улыбнулся и залился громким смехом. Это было так неожиданно. Лидия отметила для себя, что этот небрежно одетый молодой мужчина удивительно красив.
Но затем произошло что-то непонятное. Смех Санберна вначале был вполне естественным, но очень скоро стало ясно, что он слишком затянулся. По мере того как его веселье выражалось все более громкими звуками, стало возникать ощущение, что смеется сумасшедший. Лидия чувствовала, как за ее спиной люди постепенно возвращаются на свои места. Но она была не в силах отвести взгляда от лица молодого лорда. Ее удерживало не только болезненное любопытство. Ей никогда еще не доводилось наблюдать, как человек сходит с ума. И вот теперь Санберн продемонстрировал это явление очень наглядно и убедительно.
Что касается графа, то он выглядел скорее раздраженным, нежели обеспокоенным.
— Возьми себя в руки, мальчик мой! Боже правый, что вы там курили?
Удивительно, но сын графа мгновенно перестал смеяться.
— Вы меня растрогали, — бросил он Лидии. Затем, хохотнув еще раз, он прищелкнул пальцами, подзывая своего слугу, и тот быстро подал ему пальто. Надевая его, Санберн обратился к отцу: — Может быть, вам следует нанять ее для проверки всей вашей коллекции. В конце концов, вы оба производите впечатление компетентных людей. У вас сложились определенные отношения.
Лидия напряглась. Последнее слово было произнесено каким-то почти издевательским тоном.
— Мою коллекцию? Неужели я похож на глупца, готового потратить деньги на подделки?
— Отец, мне нужно с вами переговорить, — не слушая его, бросил Санберн.
Молодой человек направился к выходу, но тут же остановился и обернулся, заметив, что граф не последовал за ним.
— Тебе уже не нужен этот камень? — любезным тоном спросил Морленд.
— А зачем он мне? — пожал плечами Санберн. — Впрочем, я приберегу его для вашей могильной плиты. Как считаете, подойдет?
От таких жутких слов Лидии стало не по себе.
— Пойдем разыщем Софи, — прошептала она на ухо сестре. — Здесь нам больше нечего делать.
Однако когда Лидия повернулась к выходу, граф окликнул ее по имени.
— Я вам напишу, — промолвил он. — Очень признателен за вашу сегодняшнюю консультацию.
— О, в самом деле. Я тоже вам напишу, — послышался ровный голос Санберна. — Мы ведь можем вдвоем пользоваться вашей любезностью. У меня еще много древних предметов, которые вы могли бы обесценить.
Лидия замерла на месте и стала считать до десяти. Однако ей так и не удалось найти ответные слова, которые не выходили бы за рамки приличий. Молча сделав реверанс перед лордом Морлендом, она повернулась спиной к ним обоим и поспешно потащила за собой сестру к выходу.
Как только ушел последний гость, Лидия вновь вернулась в свое кресло. Какими утомительными могут быть эти постоянно повторяющиеся события. Ничего, кроме потока льстивой чепухи, которой придают иллюзию значимости.
Когда Лидия потянулась за чашкой чая, из коридора донесся голос Джорджа. Она невольно выпрямилась и приняла официальную позу. Первые выходы Антонии в свет привели к тому, что до самого августа им всем суждено было жить в одном доме, и это близкое соседство уже начинало действовать Лидии на нервы. Прошлым вечером Софи вздумала отвести старшую сестру в сторону для откровенной беседы, в которой не забыла упомянуть, как сильно Джордж разочарован неудачным завершением ее выступления. «Он сказал, что тебе стоило бы молчать, и пусть кто-нибудь другой указал бы на то, что эта стела фальшивая», — с важным видом пересказала она.
Такое лицемерие шокировала Лидию, и она не нашлась что ответить. Обычно Джордж всячески воздерживался от какой-либо критики в отношении ее поведения или поступков. В конце концов, самый роковой промах в своей жизни она совершила в этой самой комнате, и это произошло как раз из-за Джорджа.
Неприятные воспоминания взволновали Лидию настолько, что в таком состоянии она вполне могла наговорить что-нибудь необдуманное. Однако когда дверь в гостиную отворилась, на пороге появилась только Антония. Младшая сестра радостно перебирала в руках визитные карточки недавних гостей.
— Так много людей, — приговаривала она. — По-моему, никогда еще не было столько гостей. — Улыбнувшись, сестра подняла голову: — Ты слышала, что сказала мисс Маршалл, когда пришла? Она решила, что мы пригласили гостей на чаепитие!
Лидия немного успокоилась и ответила сестре улыбкой. Улыбки Антонии всегда были такими искренними. Мистер Паджет, третий сын графа Фарлоу, определенно был очарован ими. Все три сестры Бойс сходились во мнении: если сын графа в ближайшие две недели сделает Антонии предложение, то они станут готовиться к свадьбе, которая может состояться уже в сентябре. Чем быстрее решится судьба Антонии, тем скорее Лидия сможет продолжить свою борьбу по выбиванию субсидий на проект отца. Злополучная лекция была ведь только первым этапом. Далее Лидия планировала поездить по стране, чтобы лично обратиться к каждому из состоятельных любителей египтологии. Буквально к каждому, о котором было известно, что он хотя бы раз в жизни приобрел какой-нибудь древний папирус. Определенно, для финансирования отцовского проекта она не могла больше полагаться лишь на доходы от торговли антиквариатом. Да и самого отца эти заботы отвлекали от настоящей работы ученого, а ее вынуждали сидеть в Лондоне, в то время как ей гораздо полезнее было бы находиться в Египте, чтобы помогать координировать раскопки и проводить собственные исследования.
