Аврора с изумлением посмотрела на мать:
— Ты хочешь сказать, что мне следует угождать Мэлгвину, чтобы сделать его счастливым?
— Конечно же, мне мало что известно об обычаях кимвров, но вот у нас, жителей Корновии, корнуольцев, мужчины в доме имеют непререкаемый авторитет. И жена никогда не должна подвергать сомнению авторитет своего мужа. Другое дело, что она может оказывать влияние на поступки мужчины.
Авроре явно не понравились эти слова, и леди Корделия с волнением почувствовала, что понимает ее настроение. Она сама и Константин баловали Аврору. Им не удалось подготовить ее к будущему браку даже с благородным человеком. Бурный темперамент дочери и ее упрямство тем более помешают ей полюбить такую суровую личность, как Мэлгвин. И все же леди Корделия предчувствовала, что даже Мэлгвин Великий не сможет оставаться равнодушным к красоте Авроры и ее обаянию невинности. Это ощущение подсказало ей еще один необходимый сегодня предмет разговора:
— Аврора, ты, наверное, слышала о супружеских обязанностях? — Аврора покраснела и кивнула головой. Желая ободрить дочь, леди Корделия тронула рукой ее щеку: — Супружеское ложе может быть источником огромной радости, Аврора. И эта радость может стать прочной основой в отношениях между тобой и твоим мужем. Супружеские обязанности не должны быть в тягость. Хотя многое здесь зависит от мужчины…
Она внезапно умолкла. Мэлгвин не производил впечатления человека, который может проявить терпение и такт в отношениях с испуганной и неопытной девушкой. Она могла только надеяться, что ее первое впечатление о Мэлгвине было слишком уж резким и не соответствовало действительности.
Леди Корделия расправила одеяло, которым укрылась ее стройная дочь. Как оказалось, больше ей сказать уже нечего. Аврора выходит замуж за человека, которого они не знают и который не получил должного воспитания. Оставалось только молить Бога, чтобы жизнь дочери сложилась удачно.
Мать ушла. А Авроре никак не удавалось заснуть. Она была слишком возбуждена событиями минувшего дня. Она прислушивалась к ночным звукам, проникавшим внутрь через незастекленные дворцовые окна: мычали коровы, лаяли охотничьи собаки… Сквозь оштукатуренные каменные стены до нее доносились чьи-то приглушенные голоса. Мозг ее продолжал лихорадочно работать. Она думала о том, как ей поступить дальше. Возможно, так предначертано ей судьбой — выйти замуж за Мэлгвина и покинуть Вирокониум. Но ведь это совсем не означает, что она должна забыть обо всем, что ей было когда-то дорого. Несмотря на скверную репутацию ее будущего мужа, в браке с таким могущественным и богатым человеком есть и свои преимущества. Скорее всего, на новом месте у нее будут свои собственные палаты и свои собственные слуги. И ничего нет удивительного в том, что из отцовского дома она возьмет с собой одного слугу-мужчину, который станет ухаживать за ее лошадьми и выполнять другую трудную работу, с которой не справиться служанке. Вот если бы удалось взять с собой Маркуса! Тогда ее участь не была бы такой горькой, а воспоминания о родном доме — такими тяжелыми.
От этой мысли Аврора почувствовала облегчение Мэлгвин был важным, занятым своими делами человеком и, наверное, значительную часть своей жизни будет проводить в военных походах. У нее же окажется масса времени для конных прогулок и доверительных бесед с Маркусом. В таком случае ее супружеская жизнь мало чем будет отличаться от жизни в отцовском доме.
Аврора поудобнее устроилась в постели и постепенно начала успокаиваться. Завтра утром первым делом она отправится к Маркусу и расскажет ему о своем замечательном замысле.
Блеск переливающейся речной воды на мелководье в стремнинах при полуденном солнце почти ослепил его. Отвернувшись в сторону, Мэлгвин сосредоточенно насаживал на крючок наживку. Пот ручейками стекал по его лбу, но он умел не обращать внимания ни на жару, ни на блестящие радужным светом тучи комаров, взявших его в плотное кольцо.
— Мэлгвин!
Вздрогнув, он обернулся и увидел свою сестру Эсилт, спускавшуюся по тропинке к реке. Сначала он почувствовал раздражение и на то, что она захватила его врасплох и заставила чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности, и на то, что не услышал ее приближения. Но раздражение его быстро угасло, потому что в глазах Эсилт он увидел нечто такое, отчего сердце его забилось в недобром предчувствии. Темно-голубые глаза Эсилт были широко раскрыты, а лицо буквально пылало. И явно не из-за быстрого спуска по крутой каменистой тропинке. Она приблизилась и положила свою маленькую загорелую ручку на его руку:
— Умер отец.
Мэлгвин застыл, внимательно изучая бронзовые от загара пальцы Эсилт. Смысл сказанного ею медленно доходил до его сознания. Очарование летнего погожего дня сразу исчезло, а на смену пришло ощущение пустоты и холода. Затем он заставил себя говорить, но сам же испугался своего наполненного болью, срывающегося голоса:
— Как это произошло?
— Желудочные колики, — бесстрастно отвечала она. — Они сразили его еще в Ковине, а спустя два дня он умер. Он сильно мучился, но сама смерть наступила быстро. Конечно, воины так не умирают, но, говорят, вел он себя весьма мужественно.
Умер. В это невозможно было поверить. Мэлгвин затряс головой, как бы стараясь стряхнуть с себя слова Эсилт. Казалось, никто не мог одержать победу над Кодваллоном. Мэлгвин вспомнил, что его отец не проиграл ни одной битвы А сейчас он был мертв — как любой другой смертный. Но ведь он был не обыкновенным человеком. До него ни одному верховному вождю не удавалось собрать воедино враждующие племена Гвинедда — так, чтобы возник единый народ, живущий в одном королевстве. Жестокое правление Кодваллона обеспечивало стране долгие годы мира. Мэлгвин содрогнулся, со страхом вглядываясь в будущее. Кто сможет занять его место? Кто продолжит его дело?
Сделав судорожный глоток, Мэлгвин задал сестре главный вопрос, заранее страшась ответа:
— Что теперь будет? Кто теперь станет королем?
И без того яркие, голубые глаза Эсилт засверкали от возбуждения:
— Будет война, — проговорила она. — Льюэн и Овен уже начали собирать войско. Мэлфор тоже не собирается отставать от них.
— Они хотят воевать друг с другом за право быть королем?
Эсилт утвердительно кивнула:
— А чего же ты ожидал? Король может быть только один. И властвовать над всеми будет тот, кто окажется сильнее.
Мэлгвин открыл было рот, чтобы поспорить с сестрой, но слова застряли у него в горле. Казалось, в рот ему набилось много пыли. Он потянулся рукой к Эсилт, стараясь передать ей свои опасения, но вдруг лицо ее поплыло у него перед глазами, а потом и река, и пронизанный солнцем летний день — все это куда-то провалилось…
