— Шах и мат, — сказала она несколько минут спустя. Перл тряхнула головой и поднялась из-за стола:
— Я даже не заметила, как угодила в ловушку. Ты, я вижу, совсем не утратила форму. Мистер Пакстон, хотите попытать счастье? Предупреждаю, Ровена — настоящий эксперт.
Ровена осмелилась взглянуть на джентльмена и заметила, что он смотрит на нее оценивающе. Их взгляды встретились, и девушка почувствовала, как внутри что-то сладко замерло. Ничего подобного она еще никогда не испытывала.
— Где уж тут говорить о счастье, имея двух таких опытных противников, — сказал он, усаживаясь в кресло, которое только что освободила Перл.
Не позволяя ему привести себя в смятение, Ровена принялась расставлять фигуры для следующей партии, радуясь предлогу ускользнуть от его странно напряженного взгляда. Может, в этом заключается часть его стратегии? Если так, то с ней этот трюк не пройдет.
— Я хотел предложить играть черными, но, если вы считаете, что мне нужно дать преимущество, я, памятуя о предупреждении леди Хардвик, готов им воспользоваться.
Ровена, не подумав, расположила доску так, как прежде, потому что по молчаливому согласию она всегда предоставляла Перл право первого хода. Конечно, по традиции, если леди играла против джентльмена, то она играла белыми.
— Откуда мне знать, нуждаетесь ли вы в преимуществе, сэр, — сухо, чтобы скрыть смущение, сказала она. — Если желаете, мы можем повернуть доску.
В ответ он пошел пешкой.
— Рискуя получить несправедливое преимущество перед леди, я оставлю все как есть.
Ровена бросила на Ноуэла неуверенный взгляд. Быть того не может! Уж не флиртует ли он с ней? Нет, он просто старается загладить неловкость, которую она же сама и допустила. Она тоже сделала ход пешкой и стала внимательно смотреть на доску в ожидании следующего хода противника, стараясь сосредоточить взгляд на фигурах, а не на длинных, сильных пальцах, которые их передвигали.
Час спустя Ровена поняла, что играет с самым лучшим противником из всех, с которыми ей приходилось сидеть за шахматной доской. Понаблюдав некоторое время за игрой, Перл и лорд Хардвик уселись на диване в другом углу комнаты и принялись о чем-то оживленно беседовать, а Ровена и мистер Пакстон сосредоточили внимание на игре.
До сих пор они почти не разговаривали, но теперь он сказал:
— Я единственный раз видел, как играли такую защиту. Это было в Австрии. Где вы этому научились, мисс Риверстоун?
Ровена на мгновение отвлеклась от обдумывания стратегии.
— Я, гм-м, я читала о многих знаменитых турнирах. Значит, вы бывали в Австрии, мистер Пакстон?
Игра на какое-то время отвлекла ее от тревожного воздействия, которое он оказывал на нее, но теплый тембр его низкого, такого мужского голоса снова вызвал это непонятное сладкое томление где-то внутри.
— Да, я ненадолго ездил в Австрию года полтора тому назад. — Он сделал ход конем, перекрыв дорогу между ее слоном и его ферзем.
— Видимо, вы участвовали в Венском конгрессе? — спросила она с неожиданным интересом. Ровена предположила, что Пакстон работает в местных правоохранительных органах.
— Нет, непосредственного участия я не принимал. Позапрошлой зимой я выполнял особое задание. — Он улыбнулся, глядя ей в глаза, и у девушки почему-то участилось сердцебиение.
— Ваш ход, мисс Риверстоун.
Ровена вздрогнула и, взглянув на доску, поняла, что упустила нить игры. Какой ход она задумала после того, как обойдет его коня? Она передвинула слона на две клетки, надеясь, что после двух очевидных ходов вспомнит, каков должен быть третий.
— А вы? — спросил он, удивив ее ходом коня вместо пешки, как она предполагала. — Вы долго жили в Лондоне или научились играть в шахматы где-нибудь в другом месте?
Пересмотрев стратегию, Ровена взяла не ходившую пешку оставшейся ладьей.
— Я приехала вчера. По правде говоря, я вообще впервые выехала за пределы Оукшира.
— Оукшир? — Ноуэл пристально поглядел на нее. — Значит, вы… родственница леди Хардвик?
Интересно, что он хотел сказать, но не сказал?
— Нет, мы соседи. Я живу рядом с их оукширским поместьем. Перл, извините, леди Хардвик и я знаем друг друга с колыбели.
— Вот оно что! — По тону его голоса можно было понять, что Пакстон решил для себя какую-то загадку, но она и представить себе не могла, какую именно.
Она не успела спросить, а он, чуть наклонившись вперед, протянул руку и взял ее ладью своим конем. Проклятие! Как она могла это упустить? Ровена уставилась на доску. Вся ее стратегия развалилась на глазах. Однако Ноуэл оставил открытым своего ферзя. Не придумав ничего лучшего, она взяла его.
— По вашему тону я поняла, что моя история как будто что-то объяснила вам, сэр. Я права? — Говоря это, Ровена не спускала глаз с фигур на доске и заметила, правда, слишком поздно, ловушку, в которую только что попала.
— Меня удивило, что такая умная и явно образованная женщина нанялась в качестве компаньонки к леди Хардвик, — ответил он, снова делая ход конем. — Шах и мат.
Ровена не могла бы сказать, чем она была ошеломлена в большей степени: тем ли, что Пакстон принял ее за служанку, или тем, что она неожиданно и так катастрофически проиграла. Она посмотрела на доску, потом перевела взгляд на противника, не в силах сказать ни слова. Он вопросительно поднял брови.
— Примите мои поздравления, — сказала она, с некоторым опозданием овладев собой.
— Может быть, еще одну партию?
Потрясенная своим первым проигрышем за многие годы — фактически первым после смерти старого викария мистера Уинстона, — она покачала головой.
— Кажется, лорд Хардвик изъявлял желание сыграть с победителем.
Ровена понимала, что следовало бы объяснить Пакстону, что он неправильно понял, какое место она занимает в доме Хардвиков, но не знала, как это сделать, чтобы не показаться грубой. «Как посмели вы предположить, что я всего лишь компаньонка Перл?» Нет, плохо. «Вы полагаете, что любая некрасивая женщина заслуживает лишь место служанки?» Нет, это еще хуже.
Увидев, что партия закончилась, к ним подошли Перл и лорд Хардвик.
— Только не говорите, что вы ее обыграли, мистер Пакстон! — воскликнула Перл. — Поделитесь секретом, как вам это удалось.
— Боюсь, я отвлекал ее внимание вопросами личного характера, — с улыбкой признался Ноуэл. — Это, конечно, неспортивно с моей стороны, но я был в отчаянии.
— Не наговаривайте на себя, сэр, — сказала Ровена. — Нет нужды относиться ко мне покровительственно. Меня не так легко привести в смятение, уверяю вас, и я, проиграв в справедливой борьбе, воспринимаю это как должное.
Говоря это, Ровена понимала, что лжет. Он действительно отвлекал ее, но не разговорами, а самим своим присутствием. Однако ей было гораздо легче признать его более сильным игроком, чем признаться в своей слабости. Особенно теперь, когда стало ясно, что Пакстон просто старается проявить доброту по отношению к бедной «компаньонке» Перл.
