Он рискнул заказать вечерний костюм у услужливого мистера Суиндона, правильно определив, что его простое платье, привезенное из Хайтрема, не соответствует случаю. Мистер Суиндон выполнил работу очень хорошо, и когда Арабелла увидела, как он поднимается по лестнице между двумя берегами из цветов, которые ей удалось весь вечер поддерживать в свежем состоянии, велев слугам брызгать на них водой, ее сердце всколыхнулось от гордости при виде его. Темно-синий фрак прекрасно сидел на его широких плечах; на атласных бриджах не было ни морщинки, и ни у кого не было такого безупречного жилета или чулок. Его темные волнистые волосы были эффектно зачесаны по моде, красивое лицо с орлиным носом вызывало интерес своей бледностью, происходившей из-за нервозности, естественной у молодого человека, явившегося на первый в своей жизни великосветский прием; он выглядел почти таким же изысканным, как и сам Несравненный. Арабелла, быстро схватив его за руку, бросила на него такой обожающий взгляд, что он не мог удержаться от улыбки; в этот момент он был настолько привлекателен, что одна из вновь прибывших дам тут же спросила у своего спутника, кто этот красивый юноша.
Ободренный своими интенсивными занятиями у французского учителя танцев, которого он посещал в последнее время, Бертрам пригласил свою сестру на первый вальс, и, так как он отличался грациозностью движений, которую придали ему занятия спортом в Хэрроу, он выполнял танцевальные па с такой точностью и совершенным контролем, так свободно, что Арабелла воскликнула:
— О Бертрам, как ты элегантно танцуешь! Прошу, давай станцуем вместе в кадрили!
Однако он не чувствовал себя способным на это. Правда, он смог научиться более простым движениям, но сомневался в том, что сможет исполнить все эти па, ничего не перепутав. Когда Арабелла внимательно посмотрела в его лицо, ей пришло в голову, что он выглядит немного уставшим. Она заботливо спросила его, хорошо ли он себя чувствует, и он уверил ее, что никогда в жизни не чувствовал себя лучше, весьма похвально отказавшись доверить ей сообщение, что развлечения, которым он предавался, проделали столь значительную брешь в его финансах, что он провел несколько бессонных ночей, размышляя, как ему выйти из этих затруднений. Так как она не видела его после того тайного свидания в Мэлл однажды утром, где сиделки выгуливали своих подопечных и покупали им парное молоко от коров, которые паслись здесь же и придавали всей этой сцене сельский колорит, она почувствовала какую-то тревогу. У него теперь был вид молодого повесы, и это нисколько не рассеяло ее страхов, и она довольно несправедливо обвинила мистера Сканторпа в том, что тот направил Бертрама по стезе, которую наверняка не одобрил бы ее папа. У нее сформировалось не слишком благоприятное мнение о мистере Сканторпе и с похвальным намерением познакомить своего брата с кем-нибудь получше, она представила его одному из своих наиболее бескорыстных поклонников — молодому лорду Айвенго, наследнику богатого графства, известному большей части Лондона как Айвенго Толстячок; это выразительное прозвище он заработал благодаря своему круглому добродушному лицу. Этот молодой жизнерадостный дворянин еще не сделал предложения Арабелле, но составлял вместе с другими ее свиту и был одним из ее любимчиков, так как отличался непосредственностью и необыкновенным дружелюбием. Она представила ему Бертрама с лучшими намерениями, но если бы она знала, что отец обаятельного Толстячка воспитывал своего сына в соответствии с принципами, изложенными покойным отцом мистера Фокса, она, возможно, воздержалась бы от этого. Несмотря на то, что граф Челгроув всячески показывал, что не одобряет максимы лорда Холланда, на самом деле он придерживался их в самой большой степени и откровенно поощрял своего наследника во всех экстравагантных забавах, приходивших в его голову: он платил его карточные долги так же весело и просто, как платил по счетам, льющимся потоком от портного, каретника, шляпника и целого ряда других ремесленников, выполняющих заказы Толстячка.
Молодые люди сразу же понравились друг другу. Лорд Айвенго был на несколько лет старше Бертрама, но его разум был так же моложав, как и внешность, в то время как орлиный профиль и интеллектуальное превосходство Бертрама несколько взрослили его. Они сразу нашли много общего, и, побеседовав всего несколько минут, договорились пойти вместе на предстоящие скачки.
А между тем удовольствие, которое мисс Тэллент получала, танцуя со своим молодым другом из Йоркшира, не осталось незамеченным. Сердца некоторых молодых людей, кто лелеял мечту завоевать наследницу, переполнились черной завистью, потому что даже самые оптимистично настроенные поклонники Арабеллы не могли убедить себя в том, что она когда-нибудь смотрела на них с такой откровенной любовью, с какой она смотрела на Бертрама, или что она так доверительно с ними разговаривала. Проницательного наблюдателя — мистера Уоркворта поразило какое-то неуловимое сходство между этими двумя. Он сказал об этом лорду Флитвуду, которому посчастливилось ангажировать Арабеллу на кадриль, и теперь, не обращая внимания на взгляды менее популярных дам, выражавших желание, чтобы их пригласили на вальс, он спокойно сидел в позолоченном кресле у стены рядом с мистером Уорквортом и оживленно с ним беседовал.
Лорд Флитвуд одну-две минуты внимательно разглядывал обоих Тэллентов, но не смог уловить никакого сходства, которое, на самом деле, существовало скорее в случайном выражении их лиц, чем во внешних чертах.
— Нет, могу поклясться! — сказал он. — У малышки Тэллент нет такого клюва!
Мистер Уоркворт согласился с этим и объяснил свой промах тем, что ему пришло это в голову неожиданно и он не подумал.
Мистер Бьюмарис приехал только после полуночи, и поэтому Арабелла уже была занята в вальсе. Казалось, он был в одном из своих наиболее замкнутых настроений и, сказав несколько общепринятых фраз хозяйке и протанцевав один раз с дамой, которой она его представила, и один раз со своей кузиной, леди Уэйнфлит, он занялся тем, что стал прогуливаться по салонам, время от времени заговаривая со своими знакомыми и разглядывая общество через монокль со слегка скучающим видом. Через полчаса, когда составлялись пары для контрданса, он пошел искать Арабеллу, исчезнувшую из бального зала в направлении консерватории в конце последнего танца в сопровождении мистера Эпворта, который заявил, что за всю историю лондонских балов еще не было такого столпотворения, и предложил ей освежиться бокалом лимонада. Выполнил ли он свое обещание или нет, мистер Бьюмарис так и не узнал, но когда несколько минут спустя он вошел в консерваторию, то увидел, что Арабелла сидит, откинувшись назад в кресле в состоянии сильнейшего беспокойства, и старается вырвать свои руки из сильных рук мистера Эпворта, романтически стоящего перед ней на коленях. В консерватории никого не было: все ушли, чтобы занять места в следующем танце, и предприимчивый мистер Эпворт, ободренный немалой дозой шампанского лорда Бридлингтона, ухватился за эту возможность, чтобы еще раз предложить наследнице руку и сердце. Мистер Бьюмарис вошел как раз вовремя, чтобы услышать, как она вымолвила голосом, полным отчаяния:
