Он покачал головой и устремил взгляд прямо перед собой.
— Мне очень жаль, что мой приезд в Лондон расстроил вас. И сожалею, что... вы, должно быть, рассердились, увидев меня здесь.
— Нет, конечно же. Дело не в этом.
— А в чем тогда?
Он медленно повернулся к ней, и она встретилась с его озабоченным взглядом.
— Вы ошибаетесь в оценке мистера Йорка. Он прекрасный аналитик.
Так вот что его расстраивает? Кейт успокаивающе улыбнулась:
— Уверена, что он вполне преуспевает в своих делах.
— Да. Он знающий, умный, расчетливый. Живет только своей работой.
Она едва сдержала горький смех.
— Возможно, вам так и кажется, но, поверьте, ваш хозяин отлично знает, как наслаждаться жизнью, мистер Пенроуз.
— Это не так!
Она оцепенела от его гневного тона.
— Думаю, что знаю его лучше вас.
— Едва ли, миссис Гамильтон. Не сочтите за неуважение, но я не уверен, что вы вообще его знаете.
Кейт ахнула и выпрямилась, демонстрируя ему все свое негодование.
— Прошу прощения. Знаю, что я непростительно груб, но, судя по всему, я больше никогда вас не увижу и...
— И это дает вам право говорить возмутительные вещи?
Его взгляд на секунду опустился, и Кейт была уверена, что он отступится и возьмет свои слова обратно. Так ему и следует поступить. Как он смеет претендовать на то, что знает Эйдана лучше ее?
Но Пенроуз не отступился. Когда он снова посмотрел на Кейт, взгляд его был печальным.
— Я никогда не видел, чтобы он улыбался по-настоящему. Вы знаете это?
— Какая чушь!
— Я не говорю, что он никогда не улыбается, миссис Гамильтон. Просто я сам никогда этого не видел. Пока хозяин не поехал в Халл.
Кейт снова покачала головой, поднялась и вернулась на свое место, закутавшись в накидку, как будто могла в ней спрятаться. Она затаила дыхание, боясь, что Пенроуз последует за ней и скажет еще какую-нибудь, нелепость. Еще какую-нибудь глупую обнадеживающую чепуху.
Несмотря на то что она закуталась в накидку, холод от окна постепенно просачивался в нее. Вначале замерзли руки, потом он подобрался к груди и лицу. Она засунула руки поглубже в карманы накидки, и правая рука коснулась чего-то гладкого и холодного.
Пальцы инстинктивно сжались вокруг предмета, и она вытащила руку. Когда раскрыла ладонь, то увидела на ней дедушкины часы. Во время поездки в Лондон они успокаивали ее, но теперь она смотрела на них совсем другими глазами.
Эйдан никогда не делал ей подарков. Это она вручила ему часы, чтобы он вернул их на свадьбе. Которая не состоялась. Он, наверное, дарил тем, другим женщинам сверкающие драгоценности. Дорогие безделушки. Вещицы, подчеркивающие красоту его подружек.
Она сжала часы в кулаке, сжала со всей силы, желая раздавить их сломать голыми руками, уничтожить. Петелька вонзитесь в ладонь, отвлекая от тяжких дум.
Когда она разжала руку, в голове прояснилось.
Эйдан внушал ей, что его жизнь была пустой, одинокой, а теперь и его секретарь пытается убедить се в этом. Якобы до ее появления существование его было унылым и безрадостным. Несчастный, с горечью подумала она, какие страдания, должно быть, он испытывал, удовлетворяя бесчисленное количество женщин!
Эйдан сказал, что это был только способ забыть о ней. Неплохой, надо отдать ему должное.
Но если сердце ее так жестоко, почему же она так испугалась, что Пенроуз последует за ней и скажет еще что-нибудь? Почему от этой мысли ей делается больно?
В конце концов ее страхи оказались напрасными: тот оставил ее в покое. Она устремила взгляд в окно, избегая даже мельком смотреть в его сторону, наблюдая, как небо светлеет, как серый рассвет перетекает в серое, мрачное утро. И когда они прибыли в Халл в облаке искр и пара, Кейт сделала вид, что не заметила Пенроуза на краю платформы, пока благополучно не сошла с поезда и не повернула к дому.
Но это не Восток и она не слабая и беспомощная, какой была когда-то. И нет никакой серой пелены, чтобы заглушать ее чувства к Эйдану. Она попыталась ускорить шаг и оставить их позади, но они вцепились в нее и не отпускали, как бы быстро она ни шла. Они оставались с ней, когда она проходила доки, улицы, шагала по переулку к своей лавке.
Кейт отперла дверь, вошла и решительно захлопнула ее за собой. Но нехорошее предчувствие вошло вместе с ней. Сердце отчаянно шептало, что она сделала что-то неправильно. Что она совершила ошибку.
Она отвечала ему упрямым молчанием.
Тяжело поднявшись по лестнице, Кейт остановилась наверху и с равнодушным видом огляделась. Увидела свою крошечную аккуратную гостиную, свою узкую кровать. Ей придется все это оставить, но, как ни странно, это ее не печалило. После стольких упорных трудов все это, казалось, ничего для нее не значит.
Глава 28
Скакать на коне было таким облегчением! Каждый удар копыта о землю словно выпускал часть ярости из тела Эйдана и направлял в глубины преисподней. Но в конце оказалось, что ничего никуда не ушло. Потому что как только он натянул поводья своего скакуна и спрыгнул на землю, ярость вернулась. Обычно после такой встряски он чувствовал себя лучше, но сегодня был слишком погружен в собственные эмоции, и от мысли, что надо возвращаться в дом брата, по коже тут же поползли мурашки.
И все равно он ни минуты больше не мог оставаться в Лондоне, в своем доме. Он теперь казался таким пустым без Кейт. По крайней мере здесь ее никогда не было.
Его распоряжения груму были прерваны запыхавшимся голосом лакея.
— Мистер Йорк! — Он спешил к нему через конюшенный двор. — Вам письмо, сэр.
Эйдан выхватил бумагу из протянутой руки лакея и сломал печать. Наконец-то, известие, что Кейт благополучно добралась до Халла. Слава Богу.
Если она не может простить ему его прошлое, что же тут поделать? Он не умер десять лет назад, как не умерла она. Он жил, совершал ошибки.
Но ярость его была пустой, так же было и у него в душе. Неужели нельзя простить его, забыть все и начать новую жизнь? Зачем без конца теребить прошлое?
Эйдан медленно направился в родовое гнездо. Через два дня у матери день рождения, и она никогда бы ему не простила, если бы он его пропустил, но главным побуждением было все же не это. Нет, он вернулся домой, как раненый зверь. За утешением. Пониманием. Ему необходимо выпустить пар, в конце концов просто повыть от горя и отчаяния.
Но где бы он ни находился, все равно думал о Кейт. Зачем она ходила в контору какого-то поверенного в Лондоне? Не могла же сама затеять развод? Это было бы равносильно самоубийству.
Следующая ее остановка была еще более загадочной. Дерби. Дом ее родных. Она навещала их? Или просто заехала, чтобы пройтись по старым местам? Пенроуз не сообщал подробностей, а Эйдан был слишком горд, чтобы спрашивать, хотя подозревал, что в будущем может и передумать.
