– Я вам не позволю это сделать! Он добрый и благородный человек!
Адмирал покачал головой, и в этот момент маркиз снова заговорил:
– Идите, мисс Стаффорд. Ведь мы оба знали, что этим закончится.
– Но Маркус…
– Уходите.
Дани, не выдержав, заплакала. Но все же твердо решила, что не сдастся и будет бороться за Маркуса.
Тут солдаты схватили ее и поволокли к двери. Ей удалось ухватиться за дверную раму и бросить последний взгляд на любимого. В этот момент адмирал ударил Маркуса прикладом ружья. Маркиз молча повалился на пол. И он даже не пытался защищаться.
Солнце давно закатилось, и улицы Лондона погрузились в тихую дремоту, совсем не свойственную им в дневные часы. Дани же, напротив, трясло от беспокойства и страха, когда экипаж адмирала подъезжал к двери ее дома на Кинг-стрит.
Едва карета остановилась, Дани выскочила на тротуар, высоко подобрав юбки. Помахав Джинни, она взбежала по ступенькам. Девушка была очень добра к ней, делала все возможное, пытаясь утешить ее; и она обещала поговорить про Маркуса с отцом. Но ничто не могло изменить того факта, что маркиз, судя по всему, сдался, отказался от борьбы – это чувствовалось при взгляде на него. Было ясно, что он смирился и с тем, что никогда уже не сможет освободить свою сестру от Харвуда. Он отказался и от нее, Дани. Этот глупец, вероятно, решил, что она никогда его не любила и что без него ей будет лучше.
Но Дани не собиралась сдаваться. И она знала, что следовало предпринять.
Едва она взялась за дверной молоток, как дверь распахнулась и перед ней возник дворецкий. Дани тотчас проскользнула мимо него и помчалась в кабинет, где отец в это время обычно сидел в своем кресле, изучая протоколы парламентских заседаний.
Увидев дочь, барон с облегчением вздохнул и воскликнул:
– Дани, наконец-то! Господи, где ты пропадала?! Я повсюду разослал людей, чтобы тебя разыскать.
Она замерла в удивлении.
– Ты заметил мое отсутствие, папа?
Барон залился краской и пробормотал:
– Конечно, заметил. Тебя не было почти неделю. Знаю, что после смерти твоей матери я стал… не самым внимательным отцом, Дани. Но я забочусь о твоем благополучии.
До этого момента Дани не понимала, как соскучилась по отцу. И, бросившись в его объятия, она всхлипнула и пробормотала:
– Ох, папа, я не знаю, что делать…
Барон похлопал дочь по спине, пытаясь успокоить. Дани же, снова всхлипнув, продолжала:
– Папа, я…
– Что бы ни случилось, я уверен, мы сможем это исправить, – перебил отец.
– Но папа, я…
– Дорогая, расскажи, в чем дело, и я буду решать.
Тут Дани чуть отстранилась и тихо сказала:
– Мужчину, которого я люблю, собираются казнить.
Барон замер в замешательстве.
– О чем ты говоришь, Даниэла?
Пытаясь унять дрожь и собраться с мыслями, Дани принялась перечислять все, что произошло, – рассказала, как открыла агентство «Гретна-Грин» и как вместе с маркизом похитила Джинни. Когда же она, наконец, закончила, бедный барон побледнел и пробормотал:
– О господи…
Дани перевела дух и, опустившись на колени возле кресла, продолжила:
– Пожалуйста, пойми, папа. Я знаю, что Маркус совершил ужасный поступок, но он был в отчаянии. Он похитил Джинни не ради собственной выгоды – он пожертвовал собой.
Барон нахмурился и проговорил:
– Даниэла, позволь мне разобраться во всем по порядку. – Дани прикусила губу, чтобы молчать, а отец вновь заговорил: – Значит, после того как твоя мать… – Он тяжко вздохнул, и Дани внутренне содрогнулась – она поняла, как сложно было отцу говорить о смерти матери даже сейчас, спустя столько лет. – Выходит, ты еще шесть лет назад начала это дело?
Дани кивнула.
– Да, папа.
– И эта твоя книжная лавка на самом деле организовывала побеги, так?
Дани снова кивнула.
– Господи, Даниэла!.. Ты хоть представляешь, что наделала?! – в отчаянии закричал отец. – Ты ведь могла разрушить свое будущее! А меня могли выбросить из парламента, – продолжал он со вздохом. – И еще – граф. Скандал его уничтожит. А отцы этих девушек… О господи!
Резко поднявшись из кресла, барон принялся расхаживать по комнате. Дани никогда не видела отца в такой панике. Схватив его за руку, Дани сказала:
– Я знаю, к чему это могло привести. Поэтому я и скрывала свое настоящее имя.
– Этого, очевидно, было недостаточно, если этот… этот монстр начал тебя шантажировать! К тому же адмирал и его люди узнали о тебе. – Отец направился к двери кабинета. – Я должен с ним встретиться. Возможно, удастся… хоть что-то исправить.
– Отец, Маркус не монстр! – в ярости закричала Дани. – Он человек, которого я люблю!
Барон повернулся к дочери и взглянул на нее с удивлением.
– Ты его любишь? Но ведь он тебя шантажировал! Он использовал тебя, Даниэла. Что помешает ему сделать это снова?
Дани прикусила язык. Она прекрасно понимала, что отец беспокоился за ее будущее. Да, она это знала, но все же была возмущена. Как он смел волноваться за нее после стольких лет отчуждения? Кто дал ему право разговаривать с ней как с ребенком, который не понимает, что делает, и не отвечает за свои действия?
Собравшись с духом, Дани посмотрела отцу прямо в глаза, чтобы доказать, что она больше не маленькая девочка, которую он, в сущности, бросил после смерти жены.
– Если он меня использует, папа, то это – моя ошибка. И я прошу тебя помочь мне его освободить. И потом… Если он согласится, я выйду за него замуж.
Ошеломленный словами дочери, барон молча на нее таращился. Наконец, собираясь что-то сказать, он открыл рот, но тут же закрыл его. Внезапный стук в дверь разрядил напряжение. А в следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий. Он откашлялся и объявил:
– Прибыли его светлость граф Хемзуэрт, милорд.
Барон молча кивнул уже закрывшейся двери и с тяжким вздохом рухнул в кресло. Дани же вдруг почудилось, что отец мгновенно постарел на много лет. И казалось, что он ужасно устал.
– Я совсем забыл, что граф должен прийти. – Барон снова вздохнул. – Он каждый день о тебе справлялся.
Дани молча пожала плечами. Граф справлялся о ней после ее исчезновения? Что ж, это было очень на него похоже. Впрочем, она сомневалась, что он станет распространять о ней слухи. Им с отцом было бы очень сложно сохранить свое положение в обществе, если бы стало известно, что она исчезла без сопровождения. Ведь люди подумали бы худшее… И по иронии судьбы в данном случае они были бы правы.
– Иди встреть его, Даниэла, – пробормотал отец. – Мне нужно собраться с мыслями.
