И, не желая слышать, как она умоляет его не беспокоиться, быстро открыл смежную дверь и прошел в ее спальню. Там оказалась Доркас.
— Милорд. — присела она.
— Мне нужна очень мягкая простая сорочка. Сейчас же.
Берк видел, что старуху буквально распирает сотня вопросов, но ничего не желал объяснять. Все это касается лишь Ариель: захочет рассказать — ее дело, но сам он будет молчать. Взяв у старухи сорочку, он вернулся к жене, осторожно поднял подол старой рубашки, снял ее и надел новую, помягче.
— Ну как?
— Почти не болит, Берк. Спасибо.
— Еще раз прошу, Ариель, прости меня за то, что опоздал. Я хотел видеть тебя и отправился в конюшню. Джорди сказал, куда ты уехала.
— Почему ты хотел видеть меня? — спросила она. оборачиваясь.
— Соскучился и истосковался по твоему прелестному личику, вот и все.
Ариель подняла блузку и жакет и уже хотела идти к себе, но тут же вспомнила, о чем хотела узнать у мужа.
— Сегодня утром мне представился мистер Олли Транк. Весьма странный из него получился лакей. Он, вероятно, сыщик с Боу-стрит?
— Совершенно верно. Ты права, на слугу он мало походит. Монтегю не знал, что и думать. Пришлось довериться ему, но никому больше. Если сумеешь найти для него ливрею по росту, буду тебе крайне благодарен.
— Согласна. Миссис Пепперолл знает, что делать?
— Вероятно, да. Ты не возражаешь против его пребывания здесь?
— Нисколько, просто неприятно думать, что человек, убивший Мелли, возможно, живет в одном с нами доме.
— Олли скоро найдет убийцу, не сомневайся. Ариель!
— Что?
— Я сделаю все, чтобы Годдис никогда и близко не подошел к тебе.
Ариель нерешительно улыбнулась.
— Спасибо за то, что позволил как следует расквасить ему нос.
— Пожалуйста, мне это доставило не меньшее удовольствие.
— Правда, он представлял из себя жалкое зрелище?
— Никогда не видел ничего более жалкого.
Если Берк и посчитал, что французская фарфоровая кукла, которую Вирджи объявила подарком для него, была несколько необычным сувениром для мужчины, он все-таки ничего не сказал. Более того, даже не поинтересовался, что сталось с прежними кровожадными фантазиями племянниц.
— Клянусь. — шепнул он Ариель, — что, когда играл с ними в последний раз, они объявили меня врагом и расстреляли из пушек.
— Думаю, — решила Ариель, — что это просто новая стадия. Дети растут.
— Ты, дорогая, знаешь об этих делах ровно столько же, сколько и я. Господи, взгляни только на лицо этой куклы! Если бы ты раскрасилась подобным образом, я немедленно сбежал бы на континент.
Маленькое личико и впрямь было смертельно-белым, с ярко-алыми губами и черными черточками вместо бровей. Блестящие жесткие темные локоны спадали до плеч.
— Как ты назовешь ее, дядя Берк?
Берк задумчиво оглядел куклу и предложил:
— Как насчет Веллингтон? Прекрасное имя.
— Ну, дядя Берк! Пожалуйста!
— Хорошо, тогда Джозефина. Вирджи, просияв, энергично закивала:
— Да, это прекрасно подойдет. — И, немного помявшись, предложила:
— Если хочешь, дядя Берк, она может остаться со мной в детской, и ты сможешь приходить и играть с ней.
— Думаешь, ей будет здесь удобнее, чем в чьей-то чужой спальне?
— О да, дядя Берк.
— А как по-твоему, Ариель?
Ариель сделала вид, что глубоко задумалась.
— Не знаю, Берк. Представь, как будет выглядеть Джозефина, красиво раскинувшаяся на подушках в твоей комнате!
Берк взъерошил светлые локоны Вирджи.
— Ладно, твоя взяла. Пусть остается здесь. Он сунул куклу в жадно протянувшиеся ручонки племянницы.
— Ну, чертенята, — продолжал он, обнимая Поппет, — пора вам поиграть с моим подарком.
— Каким? Каким подарком? — хором потребовали девочки.
— Уж и не знаю, стоит ли вам его давать. Может, вам куклы интереснее, а до остального дела нет.
— Дядя Берк!
Берк опустился на колени и открыл большую коробку, до краев заполненную солдатиками в ярких мундирах различных родов войск, пушками и лошадьми.
Вирджи ошеломленно уставилась на подарок:
— Но мы же не мальчики, дядя Берк! Фу! Дай-ка мне эту пушку, Поппет! И поосторожнее, глупышка, поломаешь!
— О, взгляните, — вмешалась Ариель. опускаясь на пол рядом с Берком, — это, должно быть, Веллингтон!
— Нет, я! Лихой офицер, правда?
Вскоре обе девочки, уже целиком поглощенные игрой, располагали войско стройными рядами, следуя наставлениям Берка.
— Кавалерию в черных мундирах построить клином, вот так, Поппет. Все солдаты, держащие винтовки со штыками, встанут впереди.
Прошло не менее часа, прежде чем английская армия под командованием Вирджи, Поппет и Ариель задала хорошую трепку французам. Берк сбросил пушки набок, застонал, сжимая грудь, и картинно повалился на пол, раскинув ноги и руки.
— Не представляю, что обо всем этом скажет Ленни, — заметил позже Берк жене, когда оба, выйдя из детской, спускались вниз.
— А по-моему, девушкам не мешает разбираться в мужских делах. Теперь по крайней мере хоть сумеют поддержать разговор.
— Сомневаюсь, — ухмыльнулся Берк, — но уж, конечно, смогут произвести огромное впечатление на всех друзей не старше десяти лет.
Ариель хихикнула, и Берк почувствовал, что в груди словно набух и лопнул болезненный нарыв.
— Я уже успел сказать тебе с утра, как ты прекрасна?
— Возможно.
— Ну так вот, лучше тебя никого на свете нет. А сейчас, боюсь, пора присоединиться к гостям. Ты готова разливать чай?
— Да. И даже успела запомнить, что ты пьешь чай с ломтиком лимона и без сахара.
Они уже почти добрались до площадки второго этажа, когда Ариель спросила:
— Я разговаривала сегодня с Найтом. Он рассказал тебе?
— Сказал, что видел тебя и что ты — самое изящное, самое грациозное…
Ариель ущипнула его за руку и тут же отпрянула: тупой страх мгновенно стер всякое выражение с ее лица.
— Моя рука не сломана, Ариель, — весело сказал Берк, — и к тому же я сказал правду: Найт действительно считает тебя идеальной, совершенной, великолепной женщиной, и к тому же еще, кажется, и прекрасной хозяйкой.
На губах девушки появилась нерешительная улыбка.
— Ты все это придумал, — объявила она.
— Не я.
По правде говоря, Найт успел передать ему почти весь разговор. Именно поэтому Берк и хотел видеть ее. Но теперь, после встречи с Эваном Годдисом, все это, казалось, больше не имело значения.
Лорд Карвер и Ленни о чем-то тихо беседовали в дальнем углу гостиной, предоставив Найта самому себе. Тот, по-видимому, развлекался тем, что рассматривал парочку с сардонической усмешкой, граничившей с искренней неприязнью.
