– Ее возлюбленный, – пояснила Шарлотта. – Но он же сейчас в Йорке, не так ли, Нэн?
– Он приехал в Лондон вслед за нами, миледи. Он сказал мне... Он велел... – Горничная громко всхлипнула.
– Он велел тебе обворовать его милость, – проговорила Шарлотта. О как же ей хотелось добраться до этого негодяя! Многие месяцы пытался он заставить девушку вернуться к прежней жизни уличной воровки. И все же она испытывала к Дику что-то похожее на благодарность – ведь именно он помог Нэн скрыться с места преступления в ту страшную ночь, когда она убила отца.
Девушка снова всхлипнула:
– Дик сказал... он сказал, что его милость не заметит пропажи нескольких золотых монеток. Но... я не смогла это сделать. Я держала руку на ящике, но я его не открывала. Клянусь. Тогда и появился мистер Лейн. – Нэн вцепилась в локоть Шарлотты. – Вы должны мне поверить. Я ничего не взяла. Я не смогла.
Брэнд поморщился, но Шарлотта не обращала на него внимания. Зная Нэн, она безошибочно чувствовала, когда та говорила правду, а когда лгала.
– Хорошо, я верю тебе. И еще я надеюсь, что этот случай открыл тебе глаза на Дика. Думаю, теперь ты понимаешь, что он за человек на самом деле. Он мошенник и вор. Если бы ты действительно была ему дорога, он никогда бы не стал толкать тебя на преступление.
– Да, миледи. Теперь я это знаю.
Глаза Нэн выражали искреннее раскаяние, и Шарлотта надеялась, что девушка извлекла из случившегося хороший урок.
– Ты больше не будешь с ним встречаться. Обещай мне.
Нэн кивнула:
– Значит, вы меня не прогоните отсюда?
Она выглядела такой несчастной, что Шарлотта не удержалась и обняла ее:
– Конечно, нет. Все мы время от времени совершаем ошибки. Но поскольку ты поклялась вести себя хорошо...
– Ты говоришь глупости, – вмешался в разговор Брэнд. – Я не потерплю воровку у себя в доме. Даже если она раскаялась.
Шарлотта повернула голову и увидела, что глаза графа сверкают – он был вне себя от гнева.
– Она служит у меня, а не у тебя. И я несу полную ответственность за ее поступки. К тому же она не имеет никакого отношения к нашему делу. А в данный момент это самое главное.
Брэнд пожал плечами и проворчал:
– Хорошо, согласен. Но один неверный шаг – и она вылетит из этого дома. Джиффлз будет следить за ней днем и ночью и будет сопровождать ее повсюду, куда бы она ни пошла.
Нэн тяжко вздохнула и потупилась. Шарлотта же ненадолго задумалась. Решив, что не стоит испытывать терпение графа, она сказала:
– Да, Брэнд, конечно. – Повернувшись к Нэн, Шарлотта проговорила: – Почему бы тебе не пойти сейчас на кухню и не выпить чашку чаю? Можешь сегодня пораньше отправиться в постель. Я знаю, что ты расстроена, но завтра утром будешь наверняка чувствовать себя лучше.
– Сейчас она никуда не пойдет, – заявил Брэнд. Он подошел к письменному столу, обмакнул перо в чернильницу и нацарапал коротенькую записку. Посыпав записку песком, он свернул ее и протянул Нэн: – Немедленно отнеси это моему камердинеру. В записке – мои указания на твой счет. И не дай Бог, я узнаю, что ты этого не сделала или каким-то иным способом не оправдала моих надежд. Тебя выкинут на улицу без единого пенни. – Он холодно взглянул на Шарлотту. – И тогда уж твоя госпожа тебе не поможет, что бы она ни говорила..
Глаза Нэн снова наполнились слезами, но она все же склонилась в поклоне и пробормотала:
– Да, милорд. Благодарю вас.
Зажав в кулаке записку, горничная поспешно удалилась. Шарлотта осталась наедине с Брэндом.
В окна монотонно барабанили капли дождя. На тумбочке у кровати мерцали свечи в канделябре. Еще один подсвечник с зажженными свечами стоял на столике возле камина. Шарлотта старалась не думать о том, что находится с Брэндом наедине в своей спальне и умирает от желания оказаться в его объятиях. Она подошла к Брэнду и проговорила:
– Я очень рада, что Нэн не имеет к этому делу никакого отношения. Но все же меня кое-что волнует. Скажи, ты ведь не получал записку со словами «ты следующий»?
– Нет, не получал. Вероятно, потому, что в ближайшее время смерть мне не грозит. Если меня арестуют, то сначала состоится суд, а потом вынесение приговора.
Подобная перспектива ее пугала, и думать на эту тему не хотелось. Как мог он относиться к этому с таким безразличием?
Да. Следовало во что бы то ни стало найти убийцу. Найти как можно быстрее.
– А может, убийца – Урия Лсйн? – проговорила она неожиданно. – Но что могло заставить его убивать членов Лиги?
– Хотелось бы мне знать, – пробормотал Брэнд. – Наверное, он сумасшедший. Видишь ли, Лейн много лет страдает от сифилиса, который как пить дать уже разъел его мозги.
– От сифилиса? Что это?
Брэнд посмотрел на нее с удивлением:
– Это болезнь, которую он подхватил от зараженных шлюх.
– А у тебя нет этого... – Шарлотта в ужасе уставилась на Брэнда.
Тот отрицательно покачал головой:
– Я осторожен при выборе любовниц. Очень осторожен. – Его взгляд остановился на ее губах. – А почему тебя это беспокоит?
Сердце Шарлотты гулко застучало, и она почувствовала, что краснеет.
– Хочу быть уверенной, что ты внезапно не превратишься в буйнопомешанного.
– Я постараюсь держать себя в узде, если только ты не станешь умолять о противоположном.
Шарлотта вспыхнула:
– Я никогда никого ни о чем не умоляю! И уж конечно, никогда не стану умолять о чем-либо тебя.
Он провел пальцем по ее щеке.
– Я мог бы доказать обратное, Шер. Всего лишь за две минуты.
Его прикосновение разожгло в ней огонь желания. Они были одни, и Шарлотта слишком хорошо это сознавала; ей безумно хотелось, чтобы он ее поцеловал. Но, несмотря на бархатистые нотки в его голосе, чувствовалось, что он раздражен. Интересно, что именно его раздражало?
Шарлотта отстранила его руку.
– Мы говорили о расследовании, если ты помнишь. Я ошибалась в мистере Джонсе. Он страшный человек, и то, что он обвинил тебя в убийстве, не сойдет ему с рук.
Его губы скривились в ироничной ухмылке.
– Как, ты взяла меня под защиту? Но я и сам в состоянии за себя постоять.
– Не уверена, если тебя не отправят за решетку за преступления, которые ты не совершал. Ведь к мнению мистера Джонса на Боу-стрит прислушиваются. Он может оболгать тебя перед магистратом.
Брэнд нахмурился и проворчал:
– Может статься, что далеко не все ложь.
Шарлотта опешила:
– Господи, что ты говоришь? Разве ты стал бы охотиться за членами Лиги? И неужели ты мог бы убить собственного брата и племянника? Это так же нелепо, как если бы сказали, что моя бабушка способна на такое.
Брэнд принялся расхаживать по комнате; в эти мгновения он походил на пантеру в клетке. Внезапно он остановился и в ярости выпалил:
