себя за Елену, но девушке отчаянно хотелось хотя бы ненадолго, хотя бы на неделю, на месяц, представить себя любимой невестой красавца князя Асатиани. Ведь ее душа так жаждала его близости и ответной любви.
Однако последние дни девушку печалило еще одно. После приезда из Тифлиса Серго стал меньше времени проводить с ней. Конечно, как и раньше, они много гуляли по утрам в саду и после обеда ездили верхом. Но этим стало все ограничиваться. Сразу же после верховой прогулки Серго объявлял Софье, что у него есть важные дела, и уходил. И девушка, с тоской смотря ему вслед, несчастно вспоминала первую неделю знакомства, когда князь проводил в ее обществе почти все свое свободное время.
Теперь же, сидя рядом с Серго на скамье под раскидистой липой в цветущем благоухающем саду, Софья ощущала себя героиней одного из французских романов, которые она уже успела прочитать в большой библиотеке князей. Серго как раз очень походил на тех молодых героев, которые описывались в этих книгах. Он был такой же галантный, милый, красивый и поэтичный. И Софья, влюбленная и трепетная, ловя каждое его слово Серго, конечно же, хотела походить на одну из героинь этих романов. Утонченную, возвышенную, прекрасную и нежную.
Упиваясь своими радужными мыслями и мечтаниями, Софья представляла себе, какой счастливой может стать совместная жизнь рядом с Серго. У них были бы замечательные дети, и они вот так же по вечерам здесь, в саду, собирались бы всем семейством, читали бы возвышенные стихи или поэмы, наслаждались упоительным обществом друг друга. Конечно, после свадьбы, когда Серго скажет ей о своей любви, ей придется во всем признаться ему и рассказать всю правду о себе. Но ведь он будет любить ее. И непременно простит за то, что она не Елена Бутурлина. И тогда они будут открыто любить друг друга. А потом сюда, в Имеретию, заберут ее несчастного отца и маленького брата. Другого и не может быть. Именно об этом мечтала Софья, сидя теперь в саду рядом с молодым князем.
Невольно услышав шум приближающихся шагов, Софья чуть повернула голову в сторону раскидистых лип и тут же напряглась. На узкой садовой дорожке, выложенной широкими каменными плитами, появилась высокая широкоплечая фигура Георгия Асатиани в неизменном черном одеянии: черкеске и высоких мягких сапогах. Серго замолчал, подняв голову, и устремил взор на брата, рядом с которым шел высокий темноволосый юноша в белой черкеске, гранатового цвета штанах и черных сапогах.
Софья нахмурилась, поймав себя на мысли о том, что совсем не рада возвращению Амира Асатиани в усадьбу. Она не видела его почти четыре дня. После той неприятной истории, когда он выкупал ее в водопаде, а затем нагло целовал, он исчез из поместья, уехав тем же вечером. Поглощенная своими влюбленными мыслями о Серго и его желанной компанией, Софья в эти дни почти совсем позабыла об Амире. Она искренне радовалась тому, что этот наглый невозможный человек наконец куда-то уехал по делам, как объяснила ей Верико Ивлиановна. Ведь даже краткие встречи с Амиром в столовой за трапезой напрягали ее и вызывали у девушки неприятные чувства. В эти дни она почти не вспоминала о нем. И едва неприятные думы посещали ее, она тут же старалась выкинуть их из головы и думать о более приятных вещах. Таких, как нежность Серго, чтение очередной книги о живописи или предстоящий урок лезгинки, танцевать которую ее учила Гиули.
Георгий и его спутник быстро приблизились к ним и остановились в трех шагах от молодых людей, сидящих на скамье. Тут же Софья отметила пронзительный поглощающий взор Амира, направленный на нее, которым мужчина пробежался по ее стану и остановился на лице. Она невольно опустила глаза. В следующий миг Амир перевел глаза на брата и без эмоций по-русски произнес:
– Приветствую тебя, Серго. Мадмуазель Бутурлина.
Софья была вынуждена взглянуть на него и вновь про себя отметила, что на людях он никогда не называл ее Елена Дмитриевна, а только по фамилии. Наедине же он обращался к ней не иначе как Софико. Как будто всем доказывал, что ее имя должно быть именно таким. Хотя это обращение по фамилии и не нравилось Софье, однако то обстоятельство, что Амир был единственным человеком, который верно называл ее истинным именем, Софья, звучащим на грузинский манер, невероятно импонировало ей.
– Здравствуй, Георгий, – ответил жеманно Серго и медленно встал со скамьи, отложив книгу.
– Добрый день, – очень тихо сказала девушка, стараясь не смотреть на Амира, взор которого вновь прилип к ее лицу и теперь смущал ее неимоверно.
Девушка перевела взгляд на Серго и заметила, что князь как-то напряженно и заинтересованно смотрит на юношу, стоящего рядом с Георгием. Парню было лет восемнадцать. Его лицо, невероятно красивое с большими карими глазами, тонким носом и яркими красными губами, показалось девушке чересчур утонченным.
– Куда ты ездил? – спросил любезно-театрально Серго у брата.
– В Кутаиси. Затем в Ткибули, там, как всегда, неспокойно.
– Ты не представишь своего спутника? – уже не выдержал князь, не спуская горящего взора с юноши.
– О, изволь, – как-то криво оскалился Амир, отчетливо отмечая, что парень явно пришелся по вкусу Серго. Не зря он объездил кучу злачных мест и почти треть Имеретии, чтобы найти нужного юношу. Братец даже не пытался скрыть своего алчного заинтересованного взгляда, направленного на парня. Амир отметил про себя, что прекрасно знает вкус Серго. Красивые стройные юные парни всегда впечатляли и привлекали его двоюродного братца. Амир важно добавил: – Мой новый секретарь, Тито Сабашвили. Младший брат Велхо Сабашвили из Хони. Повстречал его в Кутаиси. Уж больно хотел служить у нас во дворце.
– Мне очень приятно это слышать, Тито, – проворковал Серго по-грузински.
Услышав сладкий нежный тон Серго, Софья удивлено взглянула на своего жениха. Это немного смутило ее, но она тут же отвлеклась на Амира, который задал ей вопрос:
– Вы наконец привыкли к нашим краям, мадмуазель Бутурлина? – спросил он по-русски.
– Я вполне уже свыклась. Тем более Сергей Леванович не дает мне скучать, – ответила девушка, улыбнувшись князю Серго.
Амир тут же отметил красноречивый слишком нежный взор Софико, брошенный на Серго, и помрачнел. В этот миг он ощутил просто животную потребность прикоснуться к девушке и, как тогда у водопада, поцеловать ее. Он не видел ее четыре долгих дня, и его сердце теперь требовало подольше побыть подле нее и хотя бы
