— Мы уже рискуем, потому что осмелились явиться сюда! — оборвал ее Брендан.
— Да, но тогда опасность будет намного больше! Забирай своих людей и уходи! Прямо сейчас, прежде чем кто-нибудь узнает, что вы здесь! Я смогу позаботиться о себе. Если Алена отравили, значит, в замке есть убийца. Скрыться, бежать — все равно что признать, что это сделала я. Но я невиновна, Богом клянусь! Кто-то обязательно встанет на мою защиту. Бог не допустит, чтобы меня осудили, Брендан, я верю в это. Я не убивала Алена, не убивала…
— Он уже не допустил этого, Элинор. Ведь мы здесь.
Элинор затрясла головой.
— Ничего не выйдет, — мягко сказала она. — Слишком большой риск…
Брендан шагнул к ней, схватил за плечи и посмотрел ей в глаза. На щеках у него гневно заходили желваки.
— Прекрати! — жестко бросил он.
— Есть же в Англии законы, и…
— Это верно. Только вот до справедливости им далеко.
— Брендан, я тебе благодарна! Богом клянусь, это так! Слишком благодарна для того, чтобы позволить тебе умереть из-за меня!
— Мы не умрем!
— Я… мне нет места в твоей жизни. Уходи… уезжай из Клэрина… прямо сейчас, иначе утром я могу выдать тебя…
— Нет, миледи, ты этого не сделаешь.
— Мне нужно время, чтобы хорошенько все обдумать. Мои двоюродные братья не бросят меня — один из них непременно поедет вместе со мной в Лондон. Меня будут защищать…
С губ Брендана сорвалось проклятие.
— Будь ты проклята! За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я оставлю тебя здесь, позволю положить глупую голову на плаху?! И главное, ради чего, миледи? Ради кучки замшелых камней и бесплодной земли? Ради денег, оставленных вашим мужем?
— Ради своего доброго имени! — крикнула Элинор.
— Знаете, миледи, стереть пятно позора с доброго имени обычно легче живому, чем мертвому!
— Брендан…
— Мне пора. Всем известно, что ты не собираешься признаваться. И не вздумай попытаться выдать меня утром, если, конечно, по-прежнему хочешь, чтобы обошлось без кровопролития. Запомни — ты меня не знаешь!
— Неужели ты не понимаешь, что это невозможно? Кто-то из людей Алена может тебя узнать…
— Только не завтра.
— Брендан, умоляю тебя, это глупая затея…
Но прежде чем она успела что-то добавить, дверь вдруг открылась и в комнату заглянул охранник.
— Что-то не так, святой отец? — с беспокойством спросил он.
Бросив на Элинор последний предостерегающий взгляд, Брендан низко склонил голову, и капюшон вновь упал ему на глаза, скрыв лицо.
— Что ж, выходит, место твое в аду, — пробормотал он злобно себе под нос.
И, не поднимая головы, вышел из комнаты. Колени Элинор подогнулись, и, вся дрожа, она упала на пол.
Ее мечта сбылась — он пришел за ней!
Он здесь.
Никогда в жизни она не испытывала такого страха.
Выйдя из комнаты Элинор, Брендан посоветовал стражнику хорошенько стеречь ее.
Войдя в зал, он с облегчением отметил, что, хотя сэр Майлз и держит Элинор под замком, а его люди караулят крепостную стену и ворота в замок, но ему хватило деликатности оставить в покое остальную семью. И теперь они все были здесь, в зале. По описанию Грегори Брендану не составило труда узнать всех этих людей. Вон сидит Альфред — высокий, с суровым и надменным лицом; устало ссутулившиеся плечи говорят о том, какой тяжкий груз ответственности взвалил он на себя. Корбин, его младший брат, привлекательный, с сардонической улыбкой, — он смирился с положением второго сына, безземельного и безденежного, чье благополучие много лет зависело сначала от расположения дядюшки, а потом от его кузины Элинор.
Была там и Изабель, жена Корбина. Миниатюрная, элегантная, она оказалась редкостной красавицей. Устроившись у камина, она молча смотрела на огонь, пока ее муж расхаживал из угла в угол. Первой мыслью Брендана было убраться отсюда, и поскорее.
А второй — послушать, о чем эти трое будут говорить.
— Но ты не можешь ехать с ней в Лондон! — возмутилась Изабель, схватив мужа за руки. В словах ее, казалось, была искренняя тревога за Корбина.
— Альфред управляется здесь гораздо лучше меня, — возразил Корбин, выдернув руки, — а кто-то все равно должен ехать.
— Но ты не можешь! — вскочив на ноги, закричала она. — А что, если за тобой пришлет король? Что, если боевые действия возобновятся снова? Корбин, не уезжай! Король может арестовать тебя, если ты ослушаешься его приказа! Альфред, ну хоть ты ему скажи!
Альфред смерил невестку суровым взглядом.
— Одному из нас нужно поехать!
— Но ведь лекари уже подтвердили, что он был отравлен! Вы что, не понимаете?! — фыркнула Изабель. — Ах, ваша драгоценная кузина! Элинор то, Элинор се! Слепы вы или глухи, что ли?
— Изабель…
— Какие еще нужны доказательства?! — возмутилась она.
— Может, испорченная пища… — нерешительно начал Корбин, но Изабель, забыв о нем, уже напала на Альфреда:
— Это ты его убил?
— Черт тебя подери, женщина, конечно же, нет! — рявкнул тот, придя в ярость от одного только ее предположения.
— Элинор одна выигрывала в случае смерти мужа, — сказала Изабель. — А ты, Альфред, единственный, кому была выгодна смерть Элинор.
Тот грохнул кулаком по столу.
— Благодарите Бога, мадам, что никто вас не слышит. По доброте своей я сделаю вид, что забыл ваши слова. Мне хватает дел и без ваших отравлений — я целый день в поле! А яд — это женское оружие, медленное и… и отвратительное!
Изабель немного помолчала, потом губы ее скривились в улыбке.
— Ты сам это сказал, Альфред, — промурлыкала она.
— Элинор никогда бы этого не сделала!
— Даже если бы была доведена до отчаяния?
— С чего бы ей быть в отчаянии? Она души не чаяла в Алене, нянчилась с ним, как с ребенком. И он ее любил — для него солнце вставало и садилось вместе с его Элинор.
— Ну, на этот счет мне известно немного больше, — вкрадчиво проворковала Изабель. — Думаю, она ждала ребенка.
— Они оба были бы только счастливы узнать, что у них будет дитя, — вмешался Корбин.
— Если только этот ребенок графа, — тихонько шепнула Изабель.
В комнате повисло тягостное молчание.
— На что ты намекаешь, Изабель? — вспылил Корбин.
— Вы оба любите свою кузину, — развела руками Изабель, — и просто не хотите видеть, сколько зла может таиться в женском сердце. Вспомните, какие ходили слухи… И не странно ли, что она вдруг прониклась добрыми чувствами к тем, кто захватил ее корабль, к этим шотландцам… к Уоллесу… Я уж не говорю о Грэме, о котором говорят, что он, как дикий зверь, рыщет в лесах к северу от старой римской дороги? Может, все началось с простого насилия, а потом… Во всяком случае, рассказывают, что даже сам король Франции, заметив, что происходит, строго предупредил Элинор.
