Ознакомительная версия.
Кое-кто из гостей заметил, как мисс Мэйвул стремительно прошла мимо них, почти пробежала, но мало ли какие срочные дела могут быть у молодой леди? Не останавливаясь, чтобы поболтать, Сара, наконец, очутилась в мокром саду. Она не надела ни шляпки, ни плаща, и дуновение ночного ветра показалось ей благом.
С утра шел дождь, и никому в доме не пришло бы в голову выйти прогуляться в сырую тьму, так что Сара не опасалась быть застигнутой любопытными дамами. Единственное, что ей грозило, — намочить зеленые туфельки, подходившие по цвету к новому платью изумрудного шелка, что Люси привезла из Парижа. Сара сперва не хотела принимать такой подарок, но миссис Уэвертон считала, что должна равно одарить обеих сестер своего мужа, раз уж Сара таковой считается.
Быстрая ходьба и необходимость уворачиваться от мокрых веток помогли ей немного сосредоточиться, и слезы отступили, но облегчения она не почувствовала. Сара подумала, что давно у нее не было такого тяжелого года, пожалуй, со смерти отца, когда пришлось покинуть родной дом и жить с дядей.
Она почувствовала, что начинает замерзать, и повернула к дому. В холле ей повстречался мистер Маннер, и Сара заметила, как удивленно он смотрит на капли воды на ее растрепавшихся волосах, но не стала останавливаться и заговаривать с ним. Она снова поднялась в свою комнату, немного привела в порядок туалет, но сменить мокрые туфли ей было не на что.
— Что ж, пора идти, — она посмотрела на себя в зеркало и поморщилась. — Иначе Бобби явится сюда и начнет шуметь, а у меня начинает болеть голова…
Бледное лицо с яркими пятнами на скулах грустно усмехнулось ей из зеркала, и Сара сердито распрямила спину. Если б она только знала, что вечер будет так безнадежно испорчен, ни за что бы не приняла приглашение леди Уэвертон, придумала бы какую-нибудь отговорку, хоть и не любит лгать.
Внизу гости как раз возвращались в гостиную, чтобы послушать продолжение концерта. Миссис Люси Уэвертон придумала играть в музыкальные загадки — недавно вошедшее в моду развлечение. Кто-нибудь из дам играл на рояле известную мелодию, а двое или трое гостей изображали в виде пантомимы действие совсем из другой песни, название которой и надо было угадать. Музыка сбивала с толку, гости путались и много смеялись, но Сара с трудом могла сосредоточиться. Роберта, сидевшая рядом с подругой, случайно задела руку Сары и с удивлением повернулась к ней.
— Сара, что с тобой? Твои руки совсем ледяные, а щеки пылают! Ты не заболела?
— О, вовсе нет, — беззаботно рассмеялась Сара, погромче, чтобы услышали леди Гроссбери и миссис Трувел.
Бобби прищурилась:
— И где ты была, когда все танцевали?
— Вышла немного подышать свежим воздухом, у вас сегодня слишком душно.
— В такую погоду? А я-то думаю, почему твои волосы так блестят. А они, похоже, мокрые! Сара, да ты сошла с ума, выйти без шляпки в такую сырость!
— Тише, мы мешаем гостям угадывать песню, — Сара не стала уточнять, что вышла не только без шляпки, но и без плаща.
— Какая ерунда! — отмахнулась Бобби. — Люси затеяла все это, чтобы показать, как легко она может перевоплотиться в ту или иную героиню, а по-моему, она играет отвратительно! Лучше посмотри на себя, у тебя и подол платья мокрый, и туфли наверняка тоже!
Сара виновато подобрала ноги под платье — и надо же было Бобби проявить так не вовремя свою наблюдательность!
— Идем сейчас же! Тебе надо переодеться! — Бобби поднялась на ноги и бесцеремонно потянула подругу за собой, не обращая внимания на недовольный взгляд Артура — ведь его жена как раз блистала в роли то ли пастушки, то ли принцессы.
Саре не хотелось привлекать к себе излишнее внимание, она и без того получила уже сегодня хороший урок, а потому последовала за подругой. В коридоре Роберта неодобрительно посмотрела на мокрые следы, остающиеся от туфелек Сары на светлом ковре, и повела подругу вверх по лестнице.
Они уже почти добрались до комнаты Роберты, сохранявшейся за ней в родительском доме, когда Сара внезапно пошатнулась и прислонилась к стене.
— Дорогая, что с тобой? У тебя закружилась голова? — голос Бобби доносился до Сары глухо, как будто на ней была зимняя шляпка из толстого фетра. — Потерпи еще чуть-чуть, еще пять шагов, и ты сможешь прилечь, тебе надо отдохнуть…
— Да, я просто очень устала, так устала… — и Сара, несмотря на все попытки подруги удержать ее, сползла вниз по стене.
Октябрь 1840
Поля, однообразные желто-серые поля. Она проходит одно, и сразу перед ней расстилается следующее, под ногами хлюпает холодная вода, остатки жесткой травы цепляются за платье, но ей нужно идти вперед. Там, где-то за полями, сказочный замок, и в нем ее ждет томящийся в одиночестве принц.
— Артур! — зовет она, но полям этим нет конца.
— Она опять зовет мистера Уэвертона. Миссис Ченсли, вы не думаете, что стоит позвать его? — мистер Маннер повернулся к бледной Роберте.
— Это ни к чему, уверяю вас, она все равно его не узнает, — мрачно ответила Бобби. — Прошу вас, доктор, помогите ей!
— Вы ведь послали за врачом, — коротко ответил он.
— Да ведь вы же сами врач! — Бобби наконец потеряла терпение. — Наш доктор уехал к своему кузену в Форчайлд, а его помощника нет дома, и служанка не знает, к кому из больных он отправился!
— Вы же знаете, миссис Ченсли, я не могу больше лечить людей… У нее сильная лихорадка, я, как мог, постарался снизить жар, но у меня нет моего саквояжа с лекарствами…
Роберте захотелось отвесить этому человеку полноценную пощечину. Впервые в жизни она готова была ударить человека, настолько сильны оказались страх за подругу и злость на этого упрямца.
После того как Сара упала прямо в коридоре, Бобби позвонила прислуге, и девушку отнесли в постель. Сомнений не было — бедняжка серьезно больна, и Роберта, не потерявшая хладнокровия, попросила горничную привести доктора Маннера и осторожно сообщить о случившемся леди Уэвертон. Ни к чему привлекать внимание гостей, и до сих пор о болезни Сары знали только Бобби и ее мать, а также слуги и мистер Маннер.
Он велел переодеть ее в сухую одежду, как только Бобби сказала, что Сара выходила гулять по саду, сделать холодный компресс на лоб и послать за местным доктором. Леди Уэвертон вернулась к гостям, но Роберта отказалась покинуть подругу, хотя мать и мистер Маннер убеждали ее сделать это из боязни, что болезнь мисс Мэйвуд может оказаться заразной.
И вот уже два часа они сидели у постели больной в ожидании помощника врача. Больше Бобби не могла ждать. Она напустилась на доктора Маннера с такой яростью, что он испугался за ее состояние не меньше, чем за состояние мисс Мэйвуд. Миссис Ченсли обвиняла его в трусости, малодушии, отсутствии христианского милосердия, как по отношению к Саре, так и к другим людям, которых он мог бы спасать от тяжких недугов, но отказывается делать это из нелепых предубеждений. Словом, она высказала ему все, что думала Сара, но не осмеливалась произнести вслух.
Ознакомительная версия.
