Эдгар еще крепче прижал ее к себе.
20 сентября 1841 года
— Мне нравится эта желтая ткань, миссус. Она пропускает свет таким, каким его задумал Господь.
В противоположном конце комнаты Эмили расправляла на кровати покрывало такого же цвета.
— Да, Холли, весь дом был таким мрачным, когда я приехала, — заметила она, кивая на груду пыльного темно-красного бархата на полу. — Эта тяжелая ткань закрывала окна и не пропускала свет. Теперь все выглядит совсем по-другому! Это счастливый дом, правда, Холли? Холли и Джейкоб улыбались и кивали друг другу.
— Да, миссус, когда вы с мистером Эшлендом вместе и ждете ребенка! — согласилась Холли.
В уголках рта Эмили появилась морщинка. Она хотела бы ощущать себя такой же счастливой и уверенной, какой чувствовала себя беременная Холли.
…Эмили шла по коридору и заглядывала в спальни. Повсюду царили яркие цвета: новые ткани розового, бежевого, темно-зеленого цвета, новые занавески, новые чехлы на мебели, новые покрывала. В самом деле, теперь Бразос-Бенд выглядел новым, радостным домом, ее домом.
Эмили заглянула в детскую, чтобы полюбоваться на дубовую колыбель, которую только что закончил Ибен. Веселенькая комната была готова к появлению младенца: ящик комода набит сшитыми вручную одежками, веселые, отделанные кружевом подушечки и мягкие игрушки украшали диван и кресло-качалку. И тот факт, что они с Эдгаром обнаружили здесь изуродованную куклу три месяца назад, казался нереальным.
Услышав стук копыт за окном, Эмили вернулась в гостиную. Из-за хрустящих белых кружевных занавесок она увидела Марию, которая галопом скакала на пони.
Эмили выбежала на крыльцо как раз в тот момент, когда Мария спрыгнула с маленькой лошадки. Лицо девушки горело возбуждения, иссиня-черные локоны падали в живописном беспорядке на плечи.
— Ну, Мария, я вижу, тебе очень нравится пони, которого подарил тебе дон Лоренцо.
— Да, Эмили, — ответила Мария, передавая повод слуге. — Пелигра в любой день может принести приплод, поэтому я благодарна дону Лоренцо за его щедрость.
Эмили замерла при этих словах, гадая, нарочно ли девушка упомянула о лошади, которая так напугала ее. Мария оставалась загадкой: иногда проявляла удивительное дружелюбие, иногда становилась холодной и была даже враждебной.
Истолковав свои сомнения в пользу девушки, Эмили одобрительно кивнула, рассматривая ее кожаную юбку с разрезом и блузку с оборками.
— Я вижу, что тебе также нравится юбка, которую сшила тебе донья Элена.
— Да, Эмили, — ответила девушка. — Кстати, ваша юбка тоже уже почти готова.
— Моя юбка? Мария нахмурилась:
— Ох, я не должна была вам рассказывать. После того как сеньор Эдгар увидел мой костюм, он попросил донью Элену сшить для вас такой же — чтобы вы носили его после рождения ребенка. Теперь я испортила сюрприз, да?
Эмили с подозрением смотрела на мексиканку. Что-то в тоне Марии внушало ей тревогу. Она подозревала, что девушка испытывает тайное удовольствие, заранее рассказывая ей о сюрпризе Эдгара. Если бы только можно было знать, о чем в действительности думает эта странная девушка!
— С нетерпением буду ждать получения своей мексиканской юбки и возможности покататься верхом вместе с мужем, — пробормотала Эмили. И, заставив себя улыбнуться, добавила: — Знаешь, а ты сильно изменилась за это лето.
Мария улыбнулась и высоко подняла голову:
— Теперь я среди близких людей.
— А мы для тебя не близкие люди? — несколько печально спросила Эмили.
Девушка не ответила и достала из кармана клочок пергамента.
— Ох, я чуть не забыла. Это список припасов, которые необходимы. Женщины будут готовить национальные блюда. О, это будет великая фиеста для Дэвида и для бедных мексиканцев!
Эмили вздохнула и взяла у Марии список. По крайней мере надо признать, что общение с мексиканками изменило Марию к лучшему, дало ей большую уверенность. Эмили наморщила лоб, читая список.
— Но, Мария, здесь все по-испански, я не могу его прочесть! Твой урок на утро будет перевести это!
Девушка погрозила ей пальцем:
— Нет, Эмили, мексиканская еда должна быть описана по-испански. Это тебе на утреннем уроке надо выучить, что означают все эти слова.
Эмили порадовал добродушный юмор Марии. Они увидели на склоне холма компанию возвращающихся работников.
— Дэвид! Дэвид! — закричала Мария, весело размахивая руками.
Смеясь от волнения, Эмили смотрела на мексиканку. Да, никаких сомнений. Сияющее лицо, полные обожания глаза — эта девушка влюблена в Дэвида!
Перед домом остановилась разношерстная группа усталых, запыленных всадников, покрытые пеной кони и недовольные быки, запряженные в повозку с припасами и потрепанный фургон.
Дэвид спешился и подбежал к женщинам. В его походке появилась уверенность, решила Эмили, столь же новая, как и рабочая одежда: черные сапоги, кожаные штаны того же цвета, что и куртка с бахромой.
Он подошел к Марии и снял сомбреро.
— Привет, милая! — поздоровался он с ней, нагнулся и поцеловал в щеку.
Эмили прикусила губу, чтобы сдержать смех, глядя на них обоих. Оставив их любоваться друг другом, Эмили повернулась к сеньору де ла Пенья, который еще не спешился.
— Дон Лоренцо, вы с доньей Эленой должны в ближайшие дни пообедать с нами.
— С удовольствием, сеньора, — галантно ответил де ла Пенья. — До встречи.
Когда мексиканцы уехали, Дэвид наконец вышел из своего транса.
— Ах, Эмили, дорогая, здравствуй! Ты стала еще красивее за время моего отсутствия, если только это возможно! Пойдемте скорее, леди. У меня для вас сюрприз.
Женщины смеялись и подшучивали над ним, пока шли в дом. В гостиной Дэвид прислонился к роялю и с восторгом наблюдал за тем, как леди открывают коробки.
— Ох, Дэвид! — выдохнула Мария. — Никогда в жизни у меня не было такого платья, как это. — Она с любовью гладила складки красного атласа и черное кружево.
— Я очень рад, дорогая.
— Дэвид, ты, наверное, умеешь читать мысли, — с изумлением воскликнула Эмили, любуясь голубым платьем. — Мы с Марией как раз гадали, что надеть на фиесту, теперь все в порядке!
— Фиеста? — переспросил Дэвид. Эмили подмигнула ему.
— Вот увидите, сэр, — загадочно произнесла она и, еще раз взглянув на платье, проворковала: — Дэвид, это действительно самое восхитительное платье, которое я когда-либо видела!
— Неужели, дорогая? — спросил Эдгар.
Он был одет в черный костюм для верховой езды, его красивое лицо было бесстрастным. Никто не слышал, как он вошел.
Не обращая внимания на недовольное замечание мужа, Эмили повернулась кругом, шелестя переливающейся голубой тафтой.
