Она почувствовала касание чьей-то руки, повернулась и увидела стоящую рядом Грейс.
— Леди Элсмир, — произнесла Грейс, — я хочу напомнить вам — вы здесь только потому, что разрешила Джорджиана. Я даже осмелюсь выразиться более четко на случай, если вы не поняли: никого из нас не волнует ваше расследование или встреча с помощником архиепископа. Более того, никого из друзей старой герцогини Хелстон и моих друзей в городе они не волнуют. У вас есть выбор. Вы можете или тут же продемонстрировать уважение к Джорджиане, которого она заслуживает, либо вам более не будут рады в Лондоне.
— Сама идея того… — возмутилась Гвендолин.
— Конечно, выбор за вами. И все мы, — она обвела рукой остальных дам, — к несчастью, не так культурны и цивилизованны, как нам следовало бы. Полагаю, все дело в том, что мы слишком много времени проводили в обществе Дьявола из Хелстона, а последнее время — в доме дочери управляющего — женщины, в мозолистых руках которой больше изящества, чем в ваших довольно-таки… — Грейс внимательно осмотрела леди Элсмир, — неуклюжих чертах.
Сложно было придумать большее оскорбление для дамы, гордившейся одеждой и осанкой. В ее жизни не было больше ничего, подумала Джорджиана. Но, хотя она и была безумно благодарна Грейс за отпор, который та дала Гвендолин, в то же время эта сцена заставила ее снова почувствовать себя не на своем месте.
Пусть бы лучше эта встреча никогда не случилась. Ведь она все равно вскоре покинет Пенроуз и никогда более не увидит Гвендолин Фортескью. Ей все это так надоело.
— Гвендолин, — тихо сказала она, впервые обратившись к своей свекрови по имени, — я знаю, почему вы ненавидите меня. Я напоминаю вам о вашем собственном происхождении. Меня не волнует, что вы думаете обо мне. Никогда не волновало. Но если вы посмеете плохо говорить о Фэрли, я…
— Побежишь к Куинну? — перебила ее леди Элсмир. — Не сомневаюсь. Ты всегда бежала к нему — или к моему милому Энтони.
Джорджиана закрыла глаза, потом снова открыла их:
— Нет, я не буду просить других разрешить мои проблемы. Если вы не извинитесь, я приеду в Лондон, и буду сопровождать вас на каждом шагу, как бы я ни ненавидела город. Я приму приглашение Аты и буду посещать каждое увеселение, вечер, обед, музыкальное представление, бал, и вы вынуждены будете терпеть меня. И если вы будете слишком упрямы, я тайно организую доставку известной свиньи в ваши комнаты.
Раздался звук приглушенного кашля. Джорджиана обернулась и увидела Куинна, опирающегося на дерево и наполовину скрытого листвой. Одному Богу известно, сколько времени он там стоял.
— Куинн! — воскликнула Гвендолин Фортескью. — Когда ты пришел?
Он направился к ним.
— Джорджиана и Грейс не сочли нужным сказать вам о еще одном обстоятельстве, мадам. Перед тем как вы уедете сегодня ночью, — он достал что-то из кожаной папки, — вы должны знать: если Джорджиана решит посетить Грейс или Ату в Лондоне, она будет представлена как истинная маркиза Элсмир — или, — продолжил он, взглянув на Грейс, — как вдовствующая маркиза. У меня есть документ, подтверждающий это.
— Это невозможно. Лорд Торнли, помощник архиепископа, сказал… — перебила Гвендолин.
— Возможно. Но архиепископ Кентерберийский, когда я встретился с ним на прошлой неделе, решил по-другому. Совсем по-другому. Брак Джорджианы и Энтони подтвержден. — Он положил несколько листов тяжелого пергамента в руки Джорджиане.
— Ты не… — побледнев, произнесла Гвендолин.
— Да, мадам. И между прочим, пока я был в городе, я позволил себе организовать переезд ваших дочерей и ваших вещей в Элсмир-Эбби в Чешире. Сегодня ночью вам подадут карету. Вам будет чрезвычайно удобно там.
Джорджиана услышала, как Ата шепчет:
— Но это же недостаточно далеко…
Джорджиана взглянула на Куинна, и их глаза встретились. Грейс взяла его за плечо и шепнула что-то ему на ухо. Он перевел взгляд на графиню и улыбнулся.
Куинн держал в руке крошечный розовый бутон. Грейс взяла его и начала крутить в своих изящных пальцах.
12 октября — список дел
— разобраться с последними саквояжами и сундуками;
— попрощаться с миссис Киллен, кухаркой, служанками, лакеями, конюхом и его помощниками, садовниками, молочницами, пастухом, егерем — со всеми;
— час дня — Люк прибудет с экипажем для отца;
— сдерживать слезы.
Восхитительное осеннее утро резко контрастировало с меланхоличным настроением Джорджианы. Должен идти дождь. Ливень. Но нет. Воздух был прозрачен, и солнце высоко светило, пока герцог Хелстон, демонстрируя чрезвычайное снисхождение до человека значительно ниже его по положению, сам вел герцогскую карету до самого коттеджа Литтл-Роуз и, спрыгнув с козел, бросил поводья груму.
Он поклонился:
— Ты готова, Джорджиана? Мне помочь мистеру Уайлду?
— Нам уже помогают слуги. Мы готовы. Отец очень возбужден. Он на ногах с самого рассвета. И мать тоже.
Люк наклонил голову и странно посмотрел на нее:
— А ты, Джорджиана? Ты тоже возбуждена и рада?
Она кинула взгляд на карету.
— Чрезвычайно. — Ложь далась ей легко. — Я так благодарна…
— Нет, — перебил он, — больше никаких благодарностей. Разве Розамунда не предупредила тебя, что я сделаю, если услышу еще хоть одно спасибо? Я уже не могу переносить их. Кроме того, похоже, я многое получаю в результате сделки. Ата и остальные дамы будут чрезвычайно рады возможности остаться с тобой еще на год.
Джорджиана улыбнулась:
— Я буду рада им.
Она отошла в сторону, позволив лакею с несколькими коробками для шляп выйти из дома. Люк, кивнув, вошел внутрь, и она осталась одна — впервые за утро.
Она знала — ей следует последовать за герцогом. Нужно было разобраться с последними делами, и она хотела убедиться, что отца удобно усадили в карете. Но ей просто необходимо было последний раз увидеть Ло-Пул.
Она быстро взобралась на маленький холм и посмотрела вниз, поверх рощи, на озеро. Она не смогла заставить себя убрать все из стеклянного павильона. Она оставила кровать и простыни застеленными. Однажды, возможно, Фэрли убедит отца научить ее плавать, и павильон будет ждать их.
Сегодня ночью она долго смотрела на маленький запертый сундучок, прежде чем открыть его. Там она хранила несколько писем Энтони к ней и маленький, наполовину законченный рисунок Ло-Пула, сделанный Куинном. Много лет назад, в их далеком детстве, она взяла эту картинку, когда Куинн уже собирался ее выкинуть.
