Должно быть, у него есть основания так держаться, подумал испанец, едва сдерживая желание стащить Анхела с лошади и швырнуть на землю. Однако Рамон заставил себя разжать кулаки и ответил на приветствие если и без улыбки, то хотя бы с подобием любезности.
— Вот уж не ожидал увидеть тебя, Анхел.
— Не сомневаюсь, кузен. Однако я здесь.
— Вижу. Тебе что-то нужно?
— Я не задержусь, если тебя беспокоит это. Уверен, твоя жена сделала все, чтобы мне здесь не радовались.
Ярость Рамона несколько поутихла. В конце концов, Анхел виновен в происшедшем не больше, чем он сам.
— Извини, кузен. Конечно, тебе рады. А вот моей жены здесь уже нет.
Анхел немного успокоился:
— Нам не удалось поговорить в Монтеррее. Я только что узнал, что Андреас мертв.
— Si. — При упоминании о брате в душе Рамона проснулась тупая боль. — Должно быть, тебе рассказала об этом сестра. Немногие знают о его смерти. Только несколько родственников слышали о том, что он был в этой стране.
— Очень жаль, кузен. Андреас был хорошим человеком. — Анхел лукаво улыбнулся. — И хорошим предводителем, как мне сказали.
Рамон снова напрягся, но Анхел этого не заметил.
— В семье не принято иметь секреты друг от друга, Рамон. Я знаю, что этим bandito, Эль Драконом, был Андреас. Теперь он мертв, но банду возглавил другой человек и разбойники продолжают грабить англичан. Я хочу присоединиться к ним, Рамон. Надеюсь, ты поможешь мне найти их.
В прежние времена испанец не колеблясь рассказал бы кузену обо всем, но сейчас он сухо бросил:
— Они живут в Льяно-Мирада. Помнишь это место? Мы бывали там в детстве. Это горное плато, которое мы обнаружили в то лето, когда впервые начали сами охотиться.
Скоро Анхел узнает о роли Рамена.
— Si, я помню.
Улыбка сделала Анхела моложе и красивее. Уж не она ли, с горечью подумал испанец, заставила Кэрли пригласить его в постель?
— Пройти туда можно двумя путями, — продолжал он. — Оба тщательно охраняются. Скажи им, что ты кузен Андреаса.
Рамон снял с пальца широкое золотое кольцо с Рубином и гербом де ла Герра. Он подарил его Кэрли в день свадьбы, а вернувшись из Монтеррея, обнаружил его в седельном мешке.
— Покажи им это и объясни, что тебя прислал я. — Он протянул кольцо Анхелу. Какая ирония судьбы в том, что кузен получает кольцо, подаренное Кэрли! Рамон вздохнул.
— Gracias, amigo.
— Не знал, что тебя выпустили из тюрьмы, — заметил испанец.
— Это не совсем так. Точнее, я сам освободился. — Анхел натянул поводья. — Жаль, что в Монтеррее все так получилось.
— Мне тоже, — сказал Рамон. — Но советую тебе не возвращаться к этой теме.
Анхел поджал губы:
— Как пожелаешь. Спасибо за информацию. — Пришпорив коня, он ускакал.
Рамон смотрел ему вслед, пока не осела пыль. Его угнетала мысль о том, что он будет постоянно встречать кузена в Льяно-Мирада. Впрочем, возможно, все скоро изменится. Мариано вернулся из Санта-Барбары, и документы, которые должны вернуть ранчо дель Роблес законным владельцам, лежат уже в сундуке. Рамон написал в Монтеррей Алехандро де Эстрада и завтра отправит бумаги адвокату.
После пересмотра дела ранчо вернется к де ла Герра и налеты закончатся. Семья обретет прежний достаток, люди — работу и жилье.
Но, всей душой стремясь к этому, Рамон знал, что без Кэрли жизнь будет не той, о какой он мечтал.
Кэрли ходила по своей спальне. Дядя вернулся поздно вечером усталый, в пыльном плаще. Флетчер злился — Эль Дракона опять не удалось поймать. Дома он мрачно заявил, что они не сдадутся. Следопыты-индейцы продолжат методичные поиски, тщательно прочешут горы Габилан и Дьябло-Рэндж.
Отряд добровольцев возглавил Харри Лав, тот, что поймал Хоакина Мурьету. Он верил в то, что на этот раз они найдут Испанского Дракона и его людей.
Кэрли беспокоилась за Рамона и других обитателей лагеря. Не дай Бог, чтобы они погибли, как Дина и йокуты из деревни!
Необходимо поговорить с Рамоном, убедить его в отказе от набегов и грабежей, пока не поздно. Но °на даже не знала, где он сейчас находится. При их нынешних отношениях ее поездка в Лас-Алмас выглядела бы весьма странно. Кэрли опасалась возбуждать новые подозрения дяди.
Кроме тревоги за Рамона, ее преследовала скука. До возвращения в дель Роблес она не сознавала, какое удовольствие доставляла ей работа в Лас-Алмас. Там постоянно что-то делали, и Кэрли участвовала в процессе созидания.
В дель Роблес жилось совсем иначе.
Конечно, гораздо легче. Здесь Кэрли обслуживали, а от нее ждали только приветливой улыбки и любезной беседы за ужином. Увы, она была не из тех, кто может весь день сидеть в sala, хотя дядя ждал от нее именно этого. Кэрли не привыкла подолгу читать или играть на пианино. Она любила физическую работу, ей нравилось видеть результаты труда. Конечно, в Лас-Алмас никто не ждал, что Кэрли будет работать до изнеможения, но даже Рамон одобрял ее участие в общем деле.
Возможно, он понимал потребности жены и уступал ей или просто считал, что gringa не может быть настоящей дамой и труд ей только на пользу.
Дядя как-то сказал, что ей нужен собственный дом.
Сердце Кэрли сжалось. У нее уже был свой дом… и, как она считала, настоящий. А также муж, люди, заботившиеся о ней. Свекровь и тетя, к которым Кэрли успела привязаться. Согласны ли они с Рамоном? Считают ли ее способной на гнусное предательство? Что им известно? И что сказал об этом Анхел своей сестре Марии?
Кэрли сжала кулаки. Рамон верит кузену, потому что тот из рода де ла Герра. Анхел — лжец, но ей этого не доказать. Но даже если бы ей удалось сделать это, все равно она gringa, а не испанка, на которой хочет жениться Рамон.
Кэрли вздохнула. Какое это имеет значение? Рамон изгнал ее из своей жизни, словно она никогда и не была с ним, и ничто этого не изменит. Он оставил в ее душе пустоту, которая никогда не заполнится. Возможно, дядя Флетчер был прав и ей следовало выйти за Винсента. Он уже прислал письмо, прибывшее с посыльным вчера. Очевидно, дядя быстро известил бывшего жениха о ее возвращении, видимо, забыв, к каким неприятностям привели его интриги.
Однако если Винсент по-прежнему хочет жениться на ней, значит, действительно влюблен. Может, стоит выйти за него и начать новую жизнь? Дядя наверняка поможет с разводом. Послушайся она его с самого начала, ей не пришлось бы так страдать.
Кэрли посмотрела в окно и замерла. Не может быть! Нет, должно быть, это померещилось ей.
— Господи!
Не помня себя от ужаса, она выскочила во двор:
— Прекратите! Что вы делаете? Немедленно остановитесь!
Но плеть снова упала на худенькую темную спину, уже покрытую тремя длинными кровавыми полосами. Кэрли подбежала к мальчику в тот момент, когда плеть опять просвистела в воздухе. Пригнув голову, девушка закрыла руками узкие плечи мальчика и, закрыв глаза, приняла удар на себя.
