Ознакомительная версия.
— А что, их было несколько? Не знаешь, о какой именно идет речь? — настаивала Милисент. — Той, с которой ты вчера вышел из зала!
Вулфрик тупо уставился на нее и лишь через несколько секунд, что-то сообразив, разразился смехом:
— Ты подумала, что я спал с ней?!
И захохотал еще громче.
На этот раз Милисент поняла почему. Ах да, ведь Джоан предупреждала сестру не судить слишком поспешно и, кажется, оказалась права. Вот поэтому он и потешается над ней!
Милисент стало невыносимо стыдно, но она все же нашла в себе силы спросить:
— Почему же ты в таком случае ее увел?
— Чтобы выяснить, откуда она взялась и почему хлопочет в зале, накрывая столы к обеду, хотя не принадлежит к шеффордской челяди и никто не разрешал ей этим заниматься.
— Это не служанка кого-то из гостей?
— Нет, она сплела матери какую-то сказку о том, как попала в замок, поэтому та, заподозрив девку во лжи, велела мне ее допросить. Матушка боялась, что она подослана с тем, чтобы причинить зло нам, а в особенности тебе.
Иисусе, так вот в чем истинная причина! Ну почему она об этом не подумала?!
— И для этого было необходимо обнимать ее?
Вулфрик пожал плечами.
— Когда я вел ее из зала, ощутил, как она дрожит под моей рукой. Кроме того, хотел убедиться, что она не удерет от меня. Увы, как только мы оказались во дворе, она исчезла в толпе, и я так и не сумел ее найти. Ее побег лишний раз доказывает: она задумала что-то недоброе, поэтому вряд ли посмеет показаться здесь еще раз. Я послал людей на розыски.
— Но как девица умудрилась проскользнуть в Шеффорд, если она не из этих мест?
— Назвалась кузиной кузнеца. Он согласился подтвердить это соседям в обмен на ее благосклонность, но признался, как только я хорошенько его допросил.
Милисент по-прежнему терзали угрызения совести за то, что посмела зря осудить ни в чем не повинного человека. Следовало бы попросить прощения, но Вулфрик, оказывается, еще не договорил.
— Я позволяю тебе сколько угодно рвать и метать, но только не здесь, — предупредил он.
— Рвать и метать? — недоуменно повторила она.
— А как еще назвать приступы твоей безрассудной вспыльчивости? Короче говоря, где угодно, но не в супружеской постели. За порогом спальни ты оставишь все тревоги и заботы и станешь думать только о том, чтобы доставить мне удовольствие. Я, со своей стороны, обещаю поступать так же и буду заботиться лишь о твоем наслаждении. Согласна ты на такое? И помни, прежде чем ответишь, что я вообще могу запретить тебе гневаться.
— Но ты не можешь управлять чьим-то гневом, — недоверчиво прошептала Милисент.
— Верно, но вполне способен доставить тебе немало неприятностей при каждом его проявлении.
— Собираешься выбить из меня непокорность? — выпалила девушка.
— Нет, но одинокие часы, проведенные в соляре каждый раз, когда ты хотя бы повысишь голос, очень быстро научат тебя вежливости и приветливым улыбкам. Собственно говоря, не такая уж плохая мысль!
Похоже, он поддразнивает ее, хотя толкует о необходимости запирать ее, и часто! Нет, рисковать опасно!
— Я согласна, — пробормотала Милисент.
— На что?
— На твои условия! — воскликнула она.
— Хм-м-м, и когда собираешься начать?
Милисент вспыхнула и закрыла глаза, чтобы не видеть его улыбки. Она забавляет его и при этом должна идти на уступки! Как чертовски несправедливо! Они еще и дня не женаты, а он уже утверждает свою власть над ней!
Видя, что Милисент не отвечает и не поднимает ресниц, Вулфрик осторожно обвел пальцем ее брови и едва слышно спросил:
— Неужели так трудно забыть хоть на минуту о ярости и не сердиться на меня?
Милисент растерялась. Что ей ответить? Ответить «да» и солгать? Бывают же минуты, когда она совсем не злится на него. Временами ей даже весело с ним, и иногда… иногда он так ее смущает… приводит в смятение мысли и чувства… Вот и сейчас он мгновенно успокоил ее, объяснив насчет той потаскухи. Плохо только, что он уже устанавливает для нее правила, но, пожалуй, пока можно отложить споры на потом.
Милисент неожиданно для себя взглянула ему в глаза и увидела в них лучистое тепло. О чем он думает? Что у него на уме? То наслаждение, о котором он упоминал раньше? Она не удосужилась внимательно выслушать Вулфрика, но теперь припомнила его слова: Я тоже буду заботиться лишь о твоем наслаждении…
В животе у нее все перевернулось. Так он хочет дать ей наслаждение? Совсем как раньше? В ту ночь?
Она так пыталась не думать о том, что произошло тогда, запретить себе желать… Иногда ей это удавалось, но с каким же трудом! Она утопала в блаженстве и втайне жаждала испытать все снова и снова. И одновременно боялась, что он вновь спутает ее мысли, но какая же это малая цена за все, что он способен сотворить с ней. О, если бы все повторилось!
Внезапная застенчивость овладела ею. Вулфрик терпеливо ждал ответа, но, Господи, как же трудно признать собственные недостатки и уступить! Проклятое упрямство! Это оно сковало ее уста!
— Трудно, — выговорила она наконец, но, прежде чем Вулфрик успел опровергнуть ее слова, с улыбкой добавила: — Но возможно.
— Другого ответа я и не ожидал, — усмехнулся он. — И по достоинству оценю любые твои усилия сохранить мир между нами. И со своей стороны обещаю, что ты об этом не пожалеешь.
— Звучит заманчиво.
— Может, ты нуждаешься в наглядном примере.
И ее вдруг осенило, что с того момента, как она немного опомнилась, он ведет себя совсем не как обычно. Каждый раз, когда Вулфрик пытался ее обольстить, он менялся на глазах, и, как ни странно, ей это нравилось.
Ей пришло в голову, что, может, не так уж сложно забыть обо всех неприятностях в супружеской постели. И сейчас она выяснит это достоверно. Он медленно погладил ее по щеке и одновременно прижался губами к губам. Такого поцелуя ей еще не довелось испытать: нежный, потом крепкий, едва ли не жестокий, и снова нежный, наконец такой пламенный, что она побоялась вспыхнуть и разлететься искрами. И удивительнее всего, как быстро она отвечала на каждое прикосновение губ! Теперь, когда она была готова принять его, страхи забылись, а волнения куда-то исчезли. Всей душой и сердцем она ждала неизведанного — ждала и предвкушала.
Медленно, нерешительно ее губы шевельнулись в ответ на поцелуй. Нет, она не осмелилась на большее, просто не сумела с собой совладать в неожиданной потребности изведать его вкус, очертания губ и насколько горяч язык. Невероятно! Чем дольше она целовала его, тем труднее было оторваться.
Милисент сидела, прислонившись спиной к подушкам и прижимая к груди простыню. И сама не поняла, куда девалась простыня и почему ее руки обвивают шею Вулфрика. Да она и не заметила этого, как и того, что он осторожно уложил ее на перину, а сам наклонился над ней. Его длинные волосы щекотали шею Милисент, жаркое дыхание овевало ее лицо, язык лизнул мочку уха. Озноб прошел по спине Милисент, она восторженно ахнула. Он шутливо укусил ее за плечо. Она застонала, услышала ответный стон, ощутила, как напряглось его тело в попытке сдержаться.
Ознакомительная версия.
