Письмо нужно было уничтожить, но только не сейчас. «Я положу его под подушку на ночь», — решила Кэтрин.
В последнее время у Хепберна выработалась привычка каждую неделю навещать Сетон. Ему покоя не давали подозрения, что Малькольм Линдсей всерьез намеревается стать следующим графом Уинтоном. Но из-за того, что Джорди решительно отказался поверить в обвинения против собственного племянника, Хепберн больше не затрагивал эту тему.
— Приветствую вас, лорд Уинтон. Прекрасно выглядите.
— Не величай меня лордом. Зови меня Джорди. Надеюсь, скоро потеплеет, и мы выгоним скот на пастбище.
— Завтра первое февраля, так что скорее всего начнется оттепель. И продлится до буранов в марте. Если погода установится, я, пожалуй, отправлю своих ребят патрулировать границу.
— Молодчина, Патрик. Как только снова потеплеет, тут же объявятся проклятые английские налетчики.
— У меня печальные новости. Умерла золовка вашей дочери, Кейт Хауард. Она была старшей фрейлиной королевы.
— Елизавета переживет всех нас!
Джорди не скрывал досады.
— Нет, Джорди, это заблуждение. Мне кажется, ей недолго осталось, а смерть Кейт — еще один гвоздь в крышку ее гроба.
— Значит, ты считаешь, что Яков добьется всего, чего хочет?
— Считаю, что да. Надеюсь, что в этом году Яков станет королем Англии и Шотландии. Когда это случится, граница перестанет существовать, а Яков перевезет свой двор в Лондон.
Джорди развеселился.
— Боже всемогущий, вот англичане наделают в штаны, когда орда диких шотландцев нагрянет в Лондон и захапает самые выгодные должности и лучшие владения.
— Процветать будут только те англичане, которые завязали хорошие связи с Шотландией. Вам будет интересно слияние Сетонов, Спенсеров и Хепбернов воедино?
— Слияние? — растерялся Джорди.
— Как вы относитесь к тому, чтобы мы с вашей внучкой Кэтрин поженились?
До Джорди дошло, о чем идет речь. Он осмотрел Хепберна с головы до ног.
— Вопрос не во мне, а в том, что Кэтрин думает по этому поводу?
Патрик усмехнулся:
— У меня имеются основания полагать, что леди Кэтрин нравится эта идея. Когда в марте она достигнет совершеннолетия, я собираюсь просить ее выйти за меня замуж. Мне важно знать ваше мнение.
Джорди подумал и заявил:
— Пусть уж лучше мои земли и призовой скот перейдут к тебе, чем к проклятым англичашкам, но… — Он еще раз оценивающе оглядел Патрика. — Но если ты обидишь мою малышку Кэтрин, тебе не жить, Хепберн. Пойдем в дом, выпьем по стаканчику доброго виски за слияние.
По дороге из Сетона Патрик вдруг заметил, что за ним кто-то едет. Он остановился, чтобы перехватить преследователя. Это оказался Эндрю Линдсей. Черные глаза Патрика столкнулись со взглядом его голубых глаз.
— Лорд Стюарт, вы запретили Дженни Хепберн выезжать вместе со мной. Я прошу вас пересмотреть свое решение.
Патрик не отводил глаз от крепко сбитого молодого парня, оценивая его шестым чувством.
— Вы встречались с ней тайно, Линдсей? — поинтересовался он.
— Нет. Но если вы по-прежнему будете запрещать мне ухаживать за ней, я попытаюсь видеться с ней у вас за спиной.
Хепберн смягчился, услышав такое честное признание.
— Я поговорю с Дженни и ее отцом. Она уже пострадала один раз, и мне не хочется, чтобы это повторилось.
— Логично, милорд.
— Скажите мне правду, Эндрю. То была стрела вашего кузена?
— Не знаю, лорд Стюарт.
— Как вы думаете он способен на такое? — настаивал Хепберн.
Эндрю помолчал, потом медленно кивнул головой.
* * *
— У королевы ангина. Все из-за того, что она уперлась и отправилась на похороны Кейт на барке по реке, а не в закрытой карете посуху. В тот день на Темзе дул сумасшедший ветер, но разве она послушается совета?
Филаделфия и Кэтрин обсуждали последние события, сидя в столовой королевского дворца в Ричмонде.
— Ее уложили в постель? — спросила Кэтрин.
— Нет, конечно. Она запретила леди Трокмортон даже заикаться об этом. — Филаделфия покусала губу. — Сегодня Елизавета три раза назвала меня Кейт. Не могу понять, то ли это оговорка, то ли она немного не в себе и действительно считает, что я — Кейт. Одно знаю наверняка: ей требуется уход.
Кэтрин тронула Филаделфию за рукав.
— Я не хочу, чтобы и ты заболела. Если она откажется от услуг других фрейлин, на тебя свалится столько хлопот. Я вижу это по своей матери. Она сейчас чистит и убирает на хранение все платья Елизаветы, в которых есть хоть намек на какой-то цвет. А вынимает и приводит в порядок только черные.
Филаделфия оглядела зал.
— Весь двор — что мужчины, что женщины — в трауре. Понятно, это дань уважения Кейт, но дворец просто задыхается в меланхолии. Я не только чувствую себя какой-то тусклой и серой, я и выгляжу так же.
— Тебе нужно порадовать себя новым платьем. Черный цвет элегантный, но только в редких случаях. Я сейчас сижу без дела. У королевы уже заготовлена куча траурных костюмов.
— Спасибо, моя дорогая. Это будет мило. Пойду-ка я назад, к Елизавете. На вечер назначена аудиенция Сесилу, и ей захочется привести себя в порядок.
Когда Филаделфия вошла в королевскую спальню, Елизавета сидела с закрытыми глазами. У нее дрогнули веки, она встрепенулась, и пронзительный, воспаленный взгляд обежал комнату. При виде Филаделфии королева успокоилась.
— Кейт, я задремала и увидела, что с тобой приключилось что-то ужасное. Который час?
— Почти семь, ваше величество. Вот-вот придет лорд Сесил.
— Я помню. Помоги перебраться к письменному столу. Это придаст мне величия.
Когда Филаделфия ввела Роберта Сесила, ему показалось, что за столом вместо Елизаветы сидит скелет. Положив папку с бумагами на кресло, он приблизился к королеве. Низко поклонился и стал ждать, когда с ним заговорят.
— Мы видим, вы прекрасно себя чувствуете.
— Да, ваше величество. — Он прочистил горло. — Я пришел говорить об Ирландии.
— Всегда только об Ирландии!
— Мной получена депеша от лорда-наместника Маунтджоя. Он подтверждает, что мятежник Тайрон укрылся в бесчинствующем Ольстере, где он практически вне досягаемости для нас. Мы с лордом-наместником выступаем за то, чтобы разрешить Тайрону объявить о своем повиновении вам, хотя бы формальном.
— Я отказываюсь! Проявить к нему снисхождение — значит, показать всему миру нашу слабость. Надо поймать его!
— Ваше величество, Королевский совет, так же как Маунтджой и я лично, ходатайствует о даровании прощения Тайрону. Война в Ирландии обходится нам в три тысячи фунтов в год, и мы несем немалые человеческие потери.
