Грейс опустила голову.
— Любимая моя, не грусти. Я счастлив, что наконец рассказал тебе. Теперь ты поймешь, почему я сказал то, что сказал, и почему я поступил так, как поступил. А теперь я хочу, чтобы ты оказала мне последнюю услугу.
— Но, Майкл, я уверена, если я…
Майкл приложил указательный палец к ее губам, заставляя замолчать.
— Что такое, Майкл?
— Я хочу, чтобы ты обещала мне, что никому об этом не расскажешь. И еще обещай мне, что мы приложим все силы, чтобы встретиться, по крайней мере, еще один, последний раз до моего возвращения в Бринлоу. Потому что мной руководят эгоистические побуждения, и я хочу, чтобы у меня остались счастливые воспоминания о тебе, без всяких разговоров о моем прошлом и без лжи.
Грейс, я хочу, чтобы ты вспоминала обо мне с любовью, если это, возможно, после того, что я рассказал тебе о моем отвратительном прошлом. А еще я хочу, чтобы ты позволила этим воспоминаниям постепенно уйти из своей памяти и устроила хорошую, счастливую жизнь с кем-нибудь, кто подходит тебе по всем статьям.
— Ты бы ни за что не сказал это, если бы действительно…
Ее слова прервал стук в дверь.
— Простите за вторжение, — в дверях появилась темноволосая голова герцогини, — но Люк мечет гром и молнии и грозится… Ладно, я постараюсь удержать его еще несколько минут.
— Мы будем следом за вами, мадам! — Майкл схватил Грейс за запястье и потащил ее к двери. Но когда герцогиня ушла, он прислонился к дверному косяку и, заключив Грейс в объятия, заглянул в ее тоскливые глаза. — Господи, да как же я нашел тебя? Как же я заслужил тебя, пусть даже на этот короткий промежуток времени? — Он болезненно сглотнул, чувствуя, как спазм перехватил горло, и прижался губами к ее губам. Он отчаянно пытался запечатлеть в своем мозгу это мгновение. У них оставалась так мало времени. Он не должен тратить ни минуты впустую. Даже сотой доли секунды.
Через два дня, находясь в уединении в своей прекрасной комнате, примыкавшей к спальне, Грейс обмакнула перо в чернильницу и обвела кружком объявление в «Морнинг пост». Обдумывая свое затруднительное положение, она рассеянно водила по подбородку пушистым концом пера.
Майкл просил ее максимально использовать оставшиеся до его отъезда в Бринлоу дни, и она сделает так, как он предложил. Но из головы у нее никак не выходила тайна, которую он ей раскрыл.
Она собрала воедино все противоречивые поступки и разговоры, которые происходили у них в Йоркшире, все, что он сказал ей во время их мучительного расставания, и все его слова здесь, в Лондоне. И чем больше она думала об этом, тем крепче становились ее убеждения и тем сильнее ей хотелось стать для него такой, какой он хотел. Ему надо было, чтобы она была такой же сильной, каким был он сам в течение долгого времени.
И она окажется на высоте положения. Потому что Грейс была почти уверена, что видела в его глазах правду… Что он любит ее, по-настоящему любит. А еще больше она верила в то, что он невинен, как младенец.
Грейс посмотрела на объявление, лежавшее перед ней. Два дня она просматривала утренние и вечерние газеты, прежде чем нашла загородный дом менее чем в сорока милях от района Гайд-парка. Агенты в Лондоне предлагали немедленный договор найма, но сроком на один год. Она позволит себе скромное проживание в Беркшире, даже если дом не нужен ей на такой длительный срок. И все это ради шанса тайно побыть с ним, пока они спланируют свой окончательный отъезд. Учитывая обстоятельства, это — единственное решение.
Пока Грейс писала письмо, приняв условия и указав ожидаемую дату приезда, она также составила план, как лучше попросить свою преданную служанку Салли втайне доставить письмо с нужным количеством золотых гиней агентам.
Грейс задумалась на минутку, потом подписала письмо своим именем и девичьей фамилией матери: Ройен. Грейс закусила губу. Возможно, ей придется жить с новым именем, если Майкла когда-нибудь в будущем найдут. Поскольку он человек незнатного происхождения и не мог избежать ареста, им придется бежать, скрываться всю жизнь. Но она легко может позволить себе купить новую жизнь с ним, подальше от всего, что им обоим известно. Возвращаться в Йоркшир было очень опасно, учитывая неудачное знакомство с болтливым герцогом Бофором. Возможно, мистер Браун поможет им найти уединенный домик в Шотландии, если до этого дойдет.
Но как они смогут пожениться, учитывая опасность длительного публичного оглашения имен лиц, предполагающих вступить в брак? Грейс закрыла лицо руками. Это казалось таким невозможным. Все. Она ненавидела обман, а все это было не чем иным, как обманом. Наконец она поняла, что Майкл так старательно пытался донести до нее.
И все же… От этого ей еще больше хотелось бороться против несправедливости. На то, чтобы убедить Майкла позволить ей уехать с ним, уйдет много времени. Но она объяснит ему, как пришла к такому решению сегодня, в день подарков, когда выдержала поток тех же самых людей, которые, она всегда знала, находились в Шеффилд-Хаусе, пока они хвастались своими ежегодными подарками. Она была совершенно безразлична к ним.
Послышался легкий стук в дверь, Грейс торопливо посыпала письмо песком и спрятала его под книгу на своем секретере.
— Войдите.
— Ну что, ты готова? — впорхнула в комнату Розамунда с озорной улыбкой на лице. — Удивлена, что ты здесь. Я думала, что ты разыгрываешь.
— Тебе следовало знать меня получше. — Грейс взяла свою шляпу с вуалью для верховой езды, поправила тяжелую юбку амазонки и встала. — Разве я когда-нибудь кого-то разыгрывала?
— Нет, но все когда-то бывает впервые.
— Это правда. Я подумаю об этом и, возможно, просто удивлю тебя. Может быть, даже очень скоро.
Сегодня утром на рассвете, как это происходило последние несколько дней, Майкл уселся верхом на Сиу и осторожно двинулся по полутемному лабиринту лондонских улиц. Сам себе он сказал, что делает это ради того, чтобы найти того мальчишку-трубочиста чтобы найти Джеймса. Но глубоко в сердце знал, что делает это со страхом. Майкл чувствовал беспокойство независимо оттого, где находился: в приюте, в больших домах друзей Грейс, даже на улицах, где он сейчас пытался затеряться. Ему надо уезжать из Лондона. Он остался здесь только из-за того, что попросил Грейс о последней встрече.
Майкл подоткнул края своего пальто с прорезями по бокам, чтобы защитить себя от холода. Его кобыла вскинула голову при виде оставшейся кое-где травы, и Майкл отпустил поводья. Сиу вытянула шею, но прибавила шаг и перешла на галоп. Да, даже лошадь пыталась донести до него, что надо уезжать из тесного Лондона и возвращаться на просторные вересковые поля Йоркшира, туда, где есть хоть малая степень безопасности.
