Ознакомительная версия.
— То, что вы поделились со мной, Дафна, для меня большая честь. — Он встал и помог подняться ей. — Я и раньше жалел о том, что не рассказал всем про тот случай с Маргарет. А теперь, зная, что это позволило ему терзать вас и других… никогда себе не прошу.
Дафна шагнула к нему и заглянула в глаза.
— Он очень умен. Он устраивает так, что порядочные люди винят за его грехи себя. Вы же не могли знать, что подобная безнравственность вошла у него в привычку.
— Тогда этого не знал, но в любом случае мне было известно о нем больше, чем другим.
Вне всякого сомнения, то было самым трусливым решением за всю его жизнь, это он понял уже давно. Но правда, рассказанная о Латаме, непременно привела бы к дуэли, другим путем они бы ничего решить не смогли.
И несмотря на все свое отвращение, Каслфорд не хотел убивать человека, долго бывшего его ближайшим другом, человека, который — если отбросить отдельные отличия — все же во многом походил на него самого. И все же это следовало сделать или сразу, или после трагедии с Мари.
— Я не хочу, чтобы вы винили кого-либо, кроме него, — сказала Дафна. — Пожалуйста, не заставляйте меня пожалеть о том, что я вам доверилась.
Каслфорд притворился, что принимает это отпущение собственных грехов. Он поцеловал ее в губы, потом в щеки, все еще соленые от уже высохших слез, взял Дафну за руку.
и они пошли в гостиницу.
Комнаты им уже приготовили. Хозяин поспешил заверить его светлость, что и горячая вода тоже есть.
Каслфорд вместе с Дафной направился к лестнице.
— Думаю, соблазнить вас сегодня ночью будет в некотором роде непорядочно, — сказал он.
— В некотором роде?
— Я бы объяснил лучше, если бы мог. Но я не хочу, чтобы вы поняли меня неправильно, не хочу, чтобы вы решили, будто все, рассказанное вами сегодня, что-то изменило, за исключением, пожалуй, части, касающейся соблазнения.
— Я бы сказала, что это довольно значительная часть.
Каслфорд терпеть не мог объяснять вещи, для которых не существовало приличных слов.
— Дело не в том, что я вас больше не хочу. Просто я не хочу делать ничего против вашего решения.
Дафна нахмурилась.
— Прекрасно, Каслфорд. Я наконец-то позволила вам поймать меня, и именно сегодня вы решили перестать быть безнравственным. Не знаю, почему все утверждают, будто только женщины капризные существа.
Проклятие! Просто чертовщина какая-то начинается, когда пытаешься отстоять свое право вести себя порядочно, при том, что тело и сознание требуют совершенно другого!
— Я очень хочу быть безнравственным, Дафна. У меня есть целый список способов, какими я планировал быть с вами безнравственным. Этот список — результат долгих часов размышлений о вас и одновременно о безнравственности. Но я не буду вас заманивать, несмотря на безумное желание. Я хочу вас с первой минуты, как увидел, Если вы хотите меня, сегодня ночью моя комната находится рядом с вашей, справа. Вам нужно только открыть дверь.
Он оставил ее в самом низу лестницы, пускай поднимается сама, а ему сейчас требовался портвейн, но только один бокал. Каслфорд не хотел, чтобы Дафна появилась в его комнате до него.
Какое досадное благородство проявил этот герцог!
До Дафны с трудом доходило, что решение, как пройдет ночь, он оставил за ней. Ей казалось, что это несправедливо. Ну почему он ждет ее следующего шага в долгой игре, которую затеял сам?
Она едва заметила очарование сельской комнаты, в которой ее поселили: очень чистая, светлая, с побеленными известкой стенами, благодаря которым лампа словно горела ярче, комната просто даровала уют и покой. Вероятно, ей выделили один из лучших номеров гостиницы. Но Дафне было не до этого. Она думала о событиях прошедшего часа.
Она села на край кровати между двумя складками синих занавесей, пытаясь снова стать собой, но у нее ничего не получалось.
Она уже никогда не будет прежней. За последнюю неделю она слишком многое узнала, слишком многим поделилась и слишком много рисковала. После стольких лет, после решения забыть прошлое она обернулась к нему и снова приняла его. Остается надеяться, что на этот раз ей не придется терзаться прежними сожалениями.
Стоило ей подумать о разговоре с Каслфордом, и на глаза снова наворачивались слезы. Он так рассердился, узнав о Латаме, но вовсе не по тем причинам, по которым предполагала она.
Она предположила, что он примет точку зрения Бексбриджа и тоже возложит вину на нее, — и ошиблась. Но если бы он не застал Латама с Маргарет, поверил бы он с такой легкостью в ее историю? Мало кто поверил бы, с сожалением подумала Дафна. Может, кто-то поверил бы какой-нибудь другой истории о мужчине и женщине, но определенно не той, что касается наследника герцогской короны.
Он сидел за столом у Маргарет, зная почти все. Весь день он держал это в себе, до тех пор, пока они не пошли на прогулку, и теперь интимность того разговора по-прежнему заполняла Дафну, трогала ее. Он вел себя очень по-доброму, хотя и требовал объяснений, на которые в общем-то не имел права.
«Я его убью».
Это не походило на страстный взрыв разъяренного мужчины. Он произнес это слишком спокойно, слишком откровенно. Он ненавидит Латама, и не только из-за Маргарет или из-за самой Дафны, догадалась вдруг Она. Это выглядело так, будто один падший ангел смотрит на другого и, будучи грешным сам, видит глубокую порочность, ведущую к злу и опасности.
Немного успокоившись, Дафна решила умыться. Она разделась до сорочки, налила в таз теплой воды. Ощущение переполненного сердца никуда не делось, несмотря на все размышления.
И дело не в страхе и не в неуверенности. И то и другое превратилось в мелкие заботы, пустые по сравнению с главным. Ее сердце переполняли и благодарность, и облегчение, и еще какое-то чувство, настолько сильное, что она не знала, как его назвать, и немного сожаления.
Она вытерлась, посмотрелась в зеркало. Открыть ли дверь, ждущую ее этой ночью? Несмотря на начало чего-то нового, это будет концом. Первым шагом к «после». А «после» наступит обязательно. И не только потому, что он — Каслфорд-мужчина и Каслфорд-герцог, а еще и потому, что миссис Джойс призналась ему сегодня во многом, но не во всем.
Ее руки дрожали, когда она завязывала волосы лентой. Дафна посмотрела на свое скромное платье. Нервозность не оставляла ее последние пятнадцать, минут, с тех пор как она приняла решение.
Сначала из-за стены доносились какие-то неясные звуки, но теперь она не слышала ничего. Вот будет анекдот, если он уже уснул! Или он так напился в общем зале внизу, что она откажется от задуманного сразу же, как только увидит его.
Ознакомительная версия.
