– Это ничего не значит…
– Для меня значит. Фантина, ты должна учитывать, что, кроме исходящей от Херди опасности, мы имеем дело с аристократами, а не уличными преступниками. Существуют определенные правила. И мы обязаны им следовать.
Она оттолкнула его от себя, ее порыв был таким неожиданным, что руки Маркуса соскользнули с ее плеч, как будто там и не лежали.
– Он убийца. Ты не был бы таким великодушным, если бы за всем этим стояли Балласт или Херди.
Маркус покачал головой, жалея, что она его не понимает.
– Нельзя, чтобы англичане заподозрили наших лидеров в коррупции. Это вызвало бы недовольство. Бог мой, мы могли бы целую страну вовлечь в войну, как во Франции. Ты этого хочешь?
Она ответила ему пристальным взглядом, сжав кулаки.
– Вы до сих пор считаете нас идиотами.
– Прошу прощения?
Она воздела руки к небу.
– Если низшие сословия негодуют, вероятно, на это у них есть причины.
– Разумеется, но…
– Нет, теперь ты меня послушай. – Она шагнула вперед, прикрываясь одеялом. – Мы не хотим бастовать, как делают безумцы во Франции. Нам не нужен такой вождь, как Наполеон. Мы хотим, чтобы с нами были честны. Хотим иметь шанс на достойную жизнь.
Маркус кивнул, мысли и эмоции спутались в один узел – не развязать.
– Разумеется, вы должны иметь шанс, – медленно произнес Маркус. – Но какое отношение это имеет к лорду… к Фиксе?
– Маркус, неужели ты не видишь? Разве мы можем доверять вам, если вы скрываете свои пороки?
– А разве вы сможете доверять нам, если мы будем казаться неидеальными? – возразил Маркус. – Народу нужна стабильность, в противном случае нас будут атаковать как внешние, так и внутренние враги. Наполеон только и ждет, когда представится шанс. Покажите ему, что у нас есть противоречия в парламенте, – и он в ближайшие дни совершит нападение! Я не могу этого допустить.
– И что ты сделаешь? Запрешь меня, чтобы не дать завершить то, ради чего, собственно, меня и наняли?
Маркус посмотрел на ее сжатые кулаки, недоумевая, как ситуация вышла у него из-под контроля.
– Фантина, не теряй благоразумия. Он будет более сговорчив, если все решить по-тихому, среди пэров.
Она опять всплеснула руками.
– По-тихому! Среди пэров! Господи, Маркус, он пытался убить человека. Скажи, кто он, и покончим с этим.
– Так дела не решаются!
Повисло напряженное молчание. Они стояли в двух шагах друг от друга и буравили один другого взглядами. У Маркуса возникло ощущение, будто между ними разверзлась пропасть.
– Фантина, такова жизнь. Мы уже обсуждали это. Нельзя изменить мир, повинуясь только одному своему желанию.
– Значит, ты запрешь меня дома, а сам решишь вопрос с Фиксой? Так сказать, между пэрами?.. И что это означает? Все сойдет ему с рук?
– Нет, он отправится в колонии.
Она рассмеялась, и смех ее был совершенно безрадостный.
– Вы, значит, отмахиваетесь от проблемы, перекладываете ее на других людей…
– Там он не будет так опасен.
– Убийца навсегда останется убийцей, Маркус. Он не изменится только потому, что вы отослали его подальше от своих аристократических глазок долой.
Он вздохнул.
– Он лишится всего, что имеет: семьи, титула, дохода… Разве это недостаточно строгое наказание?
Она покачала головой.
– Не знаю. И ты не знаешь. Выдай его властям, Маркус. И пусть суд решает.
Он боролся с искушением, едва не уступил. Но в конце концов передумал.
– Существуют правила. Я должен поговорить с ним как джентльмен с джентльменом. Мне очень жаль, что ты не понимаешь…
– Нет, я все понимаю! – В голосе Фантины звучало презрение. – Слишком хорошо понимаю, лорд Чедвик! – Упоминание его титула прозвучало как насмешка.
Он вздохнул, в душе разделяя ее обиду, но все-таки не пожелал менять принятое решение. Он предлагал лучший способ решения проблемы, и они оба это понимали. Только гордость мешала ей признать очевидное.
Маркус шагнул к ней. Она явно не желала, чтобы он к ней прикасался, но Маркус все равно взял ее за руки. Она недолго сопротивлялась. Ей необходима была его ласка, причем так же, как и его потребность прикоснуться к ней. Закончилось тем, что он обхватил ее лицо руками, нежно поцеловал.
– Я скоро вернусь. И будем обсуждать это столько, сколько тебе заблагорассудится.
– Но будет поздно, вопрос с Фиксой уже будет решен.
– Верно. Но я бы хотел услышать тебя, узнать твое мнение. – Он поколебался, потом решился быть предельно откровенным. – Фантина, возможно, ты и права. К сожалению, у тебя нет времени, чтобы убедить меня. Уже почти полдень. Я должен поговорить с Фиксой, пока он не понял, что его последняя попытка с треском провалилась.
– Я поеду с тобой, – решительно заявила она.
– Нельзя. Этот человек слишком горд. Дело должно быть решено между джентльменами. – Он прижал ее крепче, млея от близости ее тела. – Поговорим обо всем сегодня вечером. И ты сможешь воспользоваться всеми доступными тебе средствами, чтобы убедить меня.
Он почувствовал, как она замерла в его объятиях, потом вырвалась из них.
– Неужели ты полагаешь, что я пущу тебя сегодня в свою постель?
– А почему нет? Ты же не думаешь, что это недоразумение испортит то, что зародились между нами. Вчера ночью… – Он попытался выразить, насколько восхитительна была вчерашняя ночь. – Это было…
– Все закончилось! – Она отошла в сторону. – Маркус, я разделила с тобой ложе, потому что люблю тебя. Потому что хотела провести последнюю ночь с тобой, прежде чем отдать руку и сердце мистеру Томпсону. Это была всего одна-единственная ночь.
Он от удивления открыл рот. Нахмурился. Ему даже пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Ему хотелось говорить, как-то выплеснуть свой гнев, но он смог выдавить только испуганное восклицание:
– Мистеру Томпсону!
– Да. Он добрый, умный – и будет мне хорошим мужем. Он пообещал просить моей руки и сердца, и я намерена принять предложение.
У Маркуса в голове все перемешалось.
– Но ты любишь меня!
– Да, тебя. Но замуж выйду за мистера Томпсона.
– Но ты только что… – Он не смог произнести это вслух, лишь молча указал на скомканную постель. – Ты любишь меня! – Маркус нахмурился. Не это он хотел сказать, но мысленно продолжал возвращаться к одному и тому же. – Ты любишь меня?
– Да.
Он шагнул вперед, злость обжигала разум.
– Ты любишь меня! – еще раз повторил он. Язык заплетался. – Меня!..
– Ты уже говорил это! – воскликнула Фантина, явно сердясь на то, что он не может выразиться яснее.
– Но я никогда не думал, что ты меня полюбишь. Я не думал…
– А я люблю. – Ее явно не радовал этот факт.
Он шагнул к ней, его переполняла радость.
– Мне кажется… мне кажется, это чудесно!
– Еще бы! – отрезала она. – Ты же мужчина!
Она бы не позволила себя обнять, но и в стороне он оставаться не мог. Поэтому он развел руками и навис над ней.
– Ты не можешь выйти замуж за мистера Томпсона, – решительно заявил Маркус. – Не можешь, если действительно любишь меня.
Она прикусила губу, и на короткое мгновение он увидел все страхи и неуверенность, которые ее преследовали. Но потом все уступило место решимости, которую ему еще не доводилось наблюдать.
– Маркус, пойми. Я люблю тебя. И всегда буду любить, воспоминания об этой ночи с тобой я сохраню на всю жизнь. Но я выйду замуж за мистера Томпсона, и ты никак не сможешь этому помешать.
Он покачал головой.
– Не понимаю.
– Неужели? Вспомни о женщинах своего круга, они постоянно выходят замуж ради положения.
– Еще как выходят! – отрезал он, чувствуя, как злость застит разум. – Но ты же не одна из них.
Фантина подняла голову, глаза ее блестели, и Маркус понял, что сказал глупость.
– Как раз наоборот, – ледяным тоном заявила она. – Теперь я одна из них. Или стану такой же, как только выйду замуж за мистера Томпсона.
– Я запрещаю!
Она в ответ только засмеялась, и ему внезапно захотелось на нее наброситься, встряхнуть, даже ударить. Но не кулаком. Он решил ударить по ее самомнению, уверенный, что сможет разрушить его одним-единственным вопросом:
