Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне

– Слушай. В основном процедура развода была изменена в этом году законом рейхстага. В соответствии с этим подходом брак сохраняется как можно дольше, а развод рассматривается только как крайняя необходимость.

– Конечно.

– Прежде всего новым является добавление о том, что мужчина и женщина равны в правах. К сожалению, за последние годы оказалось, что все больше и больше женщин используют возможность развода. Печальное последствие женской эмансипации. – Грюнлинг поправил очки и встал, чтобы открыть новые законодательные тексты, подшитые в папку. – Делом о разводе по-прежнему занимается земельный суд. Истцу нужна серьезная причина, чтобы просить о разводе. В будущем не будет взаимного согласия для развода, как того требуют некоторые левые депутаты.

– А что считается серьезной причиной? Измена?

Адвокат пролистал папку, провел пальцем по строчке тут и там, беззвучно пошевелил губами и продолжил переворачивать страницы.

– Что? А, да! Конечно, измена. Однако она должна быть доказана и подкреплена показаниями свидетелей. Тем не менее сначала назначается примирительное слушание в земельном суде, на которое истец и ответчик должны явиться лично. Там выясняется, в какой степени брак еще можно сохранить, или препятствия настолько велики, что надежды больше нет. Только после этого проводится слушание по иску о разводе.

– И как долго обычно тянется такая процедура?

Грюнлинг пожал плечами.

– Точно сказать сложно, но рассчитывать следует на несколько месяцев. Если ты всерьез задумал сделать что-то подобное, Пауль, – он присел на край стола, – тогда есть несколько мелочей, на которые тебе следует обратить внимание. Чтобы избежать осложнений. Если ты понимаешь, о чем я.

Паулю не понравился этот доверительно-снисходительный тон адвоката; он вообще никогда не мог терпеть этого Грюнлинга.

Уродливый карлик, обогатившийся после войны за счет ловких финансовых операций. Но, вероятно, тема развода просто испортила Паулю настроение и Грюнлинг кажется ему хуже, чем есть на самом деле.

– Я не собираюсь делать это всерьез, Алоис. Тем не менее, благодарен за твои советы.

– В любое время, мой дорогой. В конце концов, я помогал твоему отцу выбираться из той или иной затруднительной ситуации. Во-первых, это ателье твоей жены на Каролиненштрассе. Очень великодушно с твоей стороны. Ты же знаешь, что она может заключать сделки только с твоего согласия. Поэтому в случае чего можно будет закрыть бизнес и удалить запись в торговом реестре.

Пауль молчал. Адвокат не сказал ему ничего нового, но до сих пор он избегал этого шага. Конечно, можно лишить Мари финансовой базы – но что бы он выиграл? Вернулась бы она с раскаянием на виллу? Скорее всего нет. Он не добился бы ничего, кроме дальнейшего ужесточения противостояния.

– Какие возможности предусматривает закон, чтобы вернуть моих детей обратно на виллу?

Грюнлинг сделал долгий вздох, глядя на Пауля без особой надежды.

– Ну, это может вытекать из вышесказанного. Если у твоей жены нет денег, нужно доказать, что дети на их нынешнем месте проживания оставлены без присмотра, им не уделяют должного внимания или даже ими пренебрегают.

– Их там портят, – сердито перебил его Пауль. – Их способности направляются в неверном направлении. Их воспитывают непригодными для жизни людьми.

Пауль остановился, потому что слишком разгорячился, и это было ему самому неприятно.

Грюнлинг поднялся с края стола и вернулся в свое рабочее кресло. Он умиротворяюще улыбнулся и продолжил с безопасного расстояния:

– Прежде всего важно собрать доказательства. Фиксируй в письменном виде показания свидетелей, поставь дату и подпись, чтобы можно было предъявить их в суде. Как относительно положения твоих детей, так и относительно верности жены. – Пауль должен был контролировать себя, чтобы снова не впасть в ярость. Несмотря на то, что он все еще подозревал Эрнста фон Клипштайна в попытках соблазнить его жену, Пауль не собирался обсуждать эту тему именно с Грюнлингом. – Это будет нелегко, – осторожно добавил адвокат. – Для таких случаев существуют профессиональные помощники, которые хотя и стоят денег, но делают хорошую работу.

Пауль прищурил глаза и понял, что его собеседник говорит о слежке со стороны детективного агентства. Вот это мысль! Такая мысль могла возникнуть только в голове холодного адвоката. Неужели Грюнлинг действительно думает, что он готов позволить следить за своими детьми или даже за Мари какой-то ищейке?

– Большое спасибо за дружеский совет. Возможно, я вернусь к этому вопросу позже. Сейчас я не хочу больше отнимать у тебя время.

«Хитрый лис», как называл его отец, ничуть не выглядел смущенным. Напротив, он сочувственно улыбнулся Паулю, протянул руку через стол и заявил, что будет рад помочь в случае чего.

– Общаться с представительницами прекрасного пола не всегда легко. Особенно тяжело с теми дамами, которые дороги нашему сердцу. Поверь мне, мой дорогой Пауль, перед тобой стоит человек, который знает об этом на собственном опыте!

– Конечно! – сухо молвил Пауль.

Он был безмерно рад, когда покинул просторный, роскошно обставленный кабинет адвоката и поспешил по лестнице на улицу.

– …Человек, который знает об этом на собственном опыте. Какой тупой невежда! – Пауль был уверен, что адвокат Грюнлинг никогда не дарил свое сердце женщине. Да и как бы он мог? У Грюнлинга не было сердца, он думал только о своем толстом кошельке.

Только позже в своем бюро, когда Пауль выпил чашку кофе и погрузился в работу, он снова успокоился и посмотрел на ситуацию другими глазами. В конце концов, он узнал некоторые подробности о разводе, которые могли бы пригодиться ему в разговоре с Мари. К сожалению, за прошедшие недели не произошло никакого сближения – статус-кво сохранялся, сложившееся положение вещей только укрепилось. Он, наверное, в сотый раз обдумывал, не стоит ли написать ей письмо. Хорошо продуманное, взвешенное письмо, в котором он изложил бы свои предложения для мирного примирения. Конечно, он мог бы и уступить. Если она действительно хочет вернуться к нему, то он поговорит с мамой, и госпожа фон Доберн должна будет немедленно уехать. Однако он предпримет это только после того, как Мари даст свое согласие на возвращение. Не заранее, так сказать, в качестве предварительного условия. Так не пойдет. У него не было ни малейшего желания позволять ей себя унижать. Если ей нужен муж-подкаблучник, то она попала не по адресу. Тогда она должна была обратиться к Эрнсту фон Клипштайну. Китти, которая совершенно свободно разговаривала с мамой по телефону, сообщила, что Клиппи – желанный и дорогой гость на Фрауенторштрассе. Мама сразу же запретила ему появляться в их доме.

– Этот человек, которого ты называл своим другом, уже тогда положил глаз на Мари. Он признавался ей в любви, еще когда лежал в лазарете, об этом мне рассказала Китти.

Невероятно, насколько изменчивы были женщины. И даже мама. Разве не она годами называла фон Клипштайна «привлекательным, несчастным человеком» и при каждом удобном случае приглашала его на виллу? Он решительно отогнал эту мысль, мучившую его время от времени. Нет, Мари была ему верна. Она никогда не изменяла ему. Ни тогда, когда он был в русском плену, а Эрнст признавался ей в любви, как утверждала мама, ни позже.

Таких вещей, как супружеская измена, двойная жизнь или даже развод, в его семье не было и не будет. У них с Мари был серьезный супружеский разлад, который необходимо разрешить в ближайшем будущем. Вот и все.

Сегодня он решил прогуляться пешком до виллы и там пообедать. Погода была сухой и солнечной, только ветер немного беспокоил, но свежий воздух и физическая нагрузка пойдут ему на пользу. Не зря отец – за исключением последних нескольких месяцев – преодолевал это расстояние исключительно пешком.

В передней комнате, где две секретарши ели принесенные с собой бутерброды с колбасой, он бросил быстрый взгляд на дверь кабинета фон Клипштайна.