Так зачем же купила? И не распечатывала. Его, что ли, в гости звать собиралась? Валентин серьезно сомневался в этом.
Валик хмыкнул, захлопывая дверцу, и ножом вскрыл упаковку. Поставил чайник на конфорку и, нарезав сыр, не утерпел, пошел в комнату.
- Он "бри" любит? - Без предисловия начал Валик.
Лина не повернулась к нему, и ссутулилась больше.
- Не знаю. - Тихо ответила она.
- Тогда, зачем купила? - Подошел мужчина ближе.
- Не знаю. - Повторила девушка.
- Лина. - Валентин вздохнул, и присел на диван, рядом с ней, проводя руками по каштановым волосам. - Может, давай, хоть раз за эти шесть лет, попробуем поговорить нормально?
***
Девушка вздрогнула, повернулась к нему лицом, но промолчала, не сказала ни слова.
Они сидели, глядя в глаза друг другу, понимая, что говорить надо. Но каждый боялся. Так страшно было начать разговор, который мог закончится непонятно чем.
Убежать всегда было легко. А вот нести ответственность за свои поступки - было, почти, нереально сложно. Так трудно, что горло перехватывало.
Лина, вновь, села, хоть мужчина и посмотрел выразительно, недовольный ее поведением.
Вздохнула тяжело и, вовсе встала, высвобождая руку, за которую Валик удержать ее попытался.
- Пусти. - Тихо сказала она.
И он отпустил.
Потому что, в ее голосе столько всего было, что Валентину страшно стало.
Но откладывать и оттягивать это, все равно, смысла не было.
- О чем ты поговорить хочешь? - Спросила Лина, неуверенно походя к окну, и открывая форточку. А потом, повернулась к нему лицом, опираясь на подоконник.
- Тебе со мной так плохо было? - Упираясь в нее взглядом, тяжело спросил Валик.
Девушка скривилась, подняла руки, тря лицо.
И мужчина увидел, как ее пальцы дрожат. Так, что ей их в кулаки сжимать приходится. Неужели, она его вот так боится?
Валик ужаснулся этой мысли. Он мог бороться с соперником. Справился бы. Но с ее страхом...
Тем более, что было у нее основание бояться. Как ни больно было это признавать Валентину. Лина могла его ненавидеть. Имела право. А он... он ничего сказать не мог против этого. Если она упрекнуть его решит.
- Нет, Валик. - Привлекла Лина его внимание. Она так и не смотрела на него, закрывая глаза ладонями. - Мне с собой плохо было. А сейчас... сейчас еще хуже.
Лина опустила руки, и подняла голову, глядя ему прямо в глаза.
- Я не вижу выхода, Валик. Нет его. Не для такой дуры, какой я оказалась. Понимаешь? - Она резко обернулась к окну, так, что ее почти кинуло на подоконник, и Валик подскочил, боясь, что она упадет. - Отойди. - Коротко сказала она.- И уже тише, добавила. - Пожалуйста, Валик. Не мучай, отойди.
- Я не могу, малыш. Хоть и понимаю, что заслужил. Только... - Мужчина протянул к ней руку, но не решился, сжимая пальцы в кулак и, с силой, ударяя в бетон подоконника. - Черт побери! - Выругался он сквозь зубы. - Ты меня так сильно ненавидишь, да?
- Господи! Нет, конечно! Нет, Валик... - Она вздохнула, почти всхлипнула, и отошла от него сама, становясь в центре комнаты. - Я себя ненавижу, понимаешь?! - Почти закричала она, и сама этому удивляясь. - Черт, истеричка я все-таки, - отвернулась девушка. - Я себя ненавижу, и хочу, чтоб меня любили. - Она развела руками. - Как такое возможно? Если сама знаю, что меня не за что любить? Ничего я не сделала, как надо. Из-за жалости к себе, и свою, и твою жизнь умудрилась испортить. Да еще, и его втянула.
Валентин начал серьезно волноваться за нее. Не стоило Лине сейчас так нервничать. Надо было, потом поговорить. Опять он ей, только хуже сделает.
Что ему, в самом деле, до сих пор не понятно? Что уж, тут, яснее может быть?
- Лина, успокойся, малыш. Я понял все. Не дурак. - Он подошел ближе, опасаясь, что той хуже станет. - Ты его любишь, да?
Девушка посмотрела на него с такой болью, что Валентин задохнулся, но сцепил зубы, и приказал себе терпеть.
- Хорошо, малыш. Я понял.
- Что ты понял, Валик?! Что?! - Опять закричала Лина, но отступила, когда он к ней руку протянул, чтобы успокоить. - Ничего ты не понял. И я ничего не понимала. Пока столько ошибок не сделала, что уже поздно стало. - Она еще шаг назад сделала, на шкаф спиной опираясь. - Я такая сволочь. Ненависть к себе, на тебя переносила. Не рассказывала ничего, и обижалась за то, что ты ничего не понимаешь. Сердилась, и только больше злила тебя, нарываясь специально. Чтобы себе потом сказать, что не ошиблась, было мне в чем упрекнуть тебя. Вместо того чтобы рассказать по-человечески.
- Лина, не надо. Успокойся, малыш. Тебе, наверное, не стоит сейчас так нервничать. - Валентин уже ничего не понимал. Черт, он был готов к тому, что у него выдержку от злости сорвать может, но Лина? - Успокойся, малыш. Пожалуйста.
- А я не нервничаю, Валик. - Усмехнулась она так, что Валентину страшно стало. Словно они, вновь, на крыше той стояли. - Поздно уже нервничать. Раньше стоило. И думать стоило. Когда еще поменять что-то можно было. Не сейчас, не после того, ... - Она замолчала, опустошенно махнув рукой. - Мне казалось, что это так здорово, Валь. Так не похоже на все, что у меня в жизни было. Понимаешь? Человек, который не знает, не верит, что я такая. Дура я была. Не это главное. Только я тогда не понимала. В эйфории ходила. А потом, - она прижала свою ладонь к его губам, когда он сказать что-то хотел. Покачала головой. - Потом, он в любви мне признался. Мне казалось, что и не может быть такого. Ведь не за что меня любить. Терпеть - можно. Хотеть - можно. Но любить? Я думала, что меня никто не любит. Мне весь мир врагом казался. А он сказал, что любит.
Лина грустно посмотрела на него, так и держа ладонь у его губ. Перевела взгляд на руки, которые в кулаки сжались так, что костяшки побелели. Так, как она знала, что он сделает.
Она его лучше всех знала. Всегда. Потому что...
- Не смотри так, Валик. Я знаю, что сволочь. Я знаю, что я дура. Не утруждайся, не надо. Мне казалось, что ты меня не любишь. Терпишь только, потому что привык уже. Да и хотел ты меня всегда. Я такой злой была на всех. Что и в себе разобраться не могла. И дошло до меня, только после того, как на следующий день проснулась. Понимаешь? Даже тогда, когда я тебе изм...
Валентин не выдержал. Он все готов был терпеть. Заслужил, все-таки. Но слышать, как она сама ему это рассказывает - на это его выдержки не хватало. Теперь, уже его ладонь накрыла ее губы, прижимая сильно.
- Не надо. Не издевайся, Лина. Я не хочу это слышать. Не от тебя, тем более. Что бы там не думала. Что бы ни считала о моих чувствах. Я не выдержу этого. Не смогу. - Он смотрел в ее глаза, и знал, что Лина в его взгляде только боль, безумную, дикую боль видела.
Только, вместо страха, и в ее глазах боль плескалась. Ее губы мягко прошлись по его ладони, целуя. И он, ничего не понимая, поддался, когда тонкие пальцы обхватили его руки, от ее рта отводя.
